Во все Имперские ТОМ 8 Рюрик

Пиццерия называлась «La Boccaccia» и располагалась здесь же, у подножия Капитолийского холма. Я очень сильно надеялся, что внутри будет кондиционер, ибо за время венчания с Таей Кабаневич весь взмок, и отнюдь не от страсти к невесте. Просто в маленькой часовне, где мы обвенчались с Таей, было еще жарче, чем на улице.

Венчались в часовне мы по двум причинам. Во-первых, выяснилось, что Тая вполне себе крещеная, поскольку Кабаневичи официально православный клан, а увлечение друидизмом — личный закидон герцога. Во-вторых, в этой часовне, которая вроде бы носила имя Святого Захарии, у Кабаневича был свой доверенный поп.

Свидетелей для церемонии мы нашли прямо на улице возле часовни — каких-то шотландских магов-паломников, которые бессмысленно бродили по Риму и были только рады помочь.

По итогу я стал уже троеженцем, и теперь мне было не по себе. Ибо одно дело — взять себе пару жен в результате ошибки попов и совсем другое — сознательно нарушить закон, и церковный, и имперский.

Но Кабаневич, который и сам держал у себя в поместье целый гарем, хоть и законно не зарегистрированный, был доволен и улыбался всеми своими золотыми зубами. Он даже весело хлопнул меня по плечу сразу после церемонии:

— Спасибо, князь. Клянусь, у меня будто гора упала с плеч, будто меня выпустили из тюрьмы. Я ощущаю свободу, как будто я горный орёл в небесах. Кончились мои мучения, теперь Тая и её косяки — ваша проблема, а не моя. Отныне вы за неё ответственны, как и положено доброму мужу.

— Ага, благодарю, герцог, — кисло ответил я, — Это лучшее напутствие от отца невесты, что я слышал в своей жизни. А теперь ведите меня уже к Полётову.

И мы отправились к Полётову, который уже ждал нас в пиццерии, в паре минут ходьбы от часовни.

Тая всю дорогу молчала и только разглядывала золотое кольцо на пальце, как будто это колечко было какой-то заморской диковинкой. Вообще, я вынужден был согласиться с герцогом — замужество явно пошло Тае Кабаневич на пользу, по крайней мере, она наконец заткнулась. А еще герцог заверил меня, что не собирается лишать Таю статуса своей наследницы, так что по идее после смерти герцога я получу в свои руки и весь клан Кабаневичей целиком, хотя рулить им смогу лишь через Таю.

Впрочем, герцог Кабаневич, насколько я понял, собирался прожить еще лет сто, не меньше. Я был уверен, что при моём нынешнем образе жизни вероятно сдохну раньше него…

В пиццерии «La Boccaccia» действительно оказалось прохладно, кондей тут работал на полную. Сама пиццерия помещалась в каком-то средневековом здании, стены тут были чуть ли не из обожженной глины, видевшей еще Римскую Империю. В центре зала возвышалась огромная печь из той же глины. Печь распространяла ароматы пиццы, а еще жар, так что рядом с ней за столиками никто не сидел, только суетились пиццайоло в белых колпаках и фартуках.

Немногочисленные посетители расположились возле огромных окон, которые своими размерами скорее напоминали полноценные витрины. Сейчас эти окна, несмотря на включенный кондиционер, были открыты, так что по пиццерии гулял теплый ветерок с улицы, мешавшийся с ароматами свежего хлеба.

Справа от входа сидели над пиццой несколько католических монахов, пицца у них была веганской, из чего я сделал вывод, что монахи постятся.

А вот слева…

В принципе я ожидал чего угодно, но только не такого. Полётов мало напоминал АРИСТО, собственно он не был похож даже на захудалого барона. Скорее, напоминал какую-то помесь клерка и армейского прапорщика. Костюм на Полётове был серым и дешевым, из-под бежевой рубашки, расстёгнутой по случаю жары, торчала волосатая грудь. На груди у Полётова висел простой деревянный крест на нитке.

Всемогущий глава русских либералов и один из богатейших людей в России был низок ростом и плешив, его непропорционально большую голову покрывали местами остатки черных волос. Впечатление усугублялось крупным некрасивым носом и толстыми очками. Впрочем, лоб у Полётова был странно высоким, что возможно говорило об уме, глаза за стёклами очков смотрели жестко и холодно, а усы у Викентия Полётова были густыми и идеально квадратными, что и делало его похожим на какого-то прапора или как бы сказали в этом мире — на поручика.

На столе рядом с Полётовым лежала черная папка. Но больше всего меня удивило, что Полётов пришёл на встречу один, если только не предположить, что вон те монахи в другом конце пиццерии — его переодетая охрана.

Кабаневич первым подошёл к Полётову и поклонился, потом протянул Великому князю руку:

— Рад вас видеть в добром здравии, Ваше Высочество.

Полётов встал для рукопожатия и это выглядело забавно — великий князь был ниже герцога головы на две.

— Его Высочество Великий князь Александр Нагибин, мой зять, — представил меня Кабаневич.

— Он пока что еще барон, — заметил на это Полётов.