Во все Имперские ТОМ 9 Зов Перводрева

Благо, дверь в ванной была толстой, а с женой я говорил по телефону тихо, так что подслушать меня моя вторая жена Тая никак не могла...

Глава 203 — Ответ философа

«ЗДРАСТЕ.

ПИШУ ВАМ ВАШЕ ВЫСОКОВСТВО.

НА СТЕНКЕ ЦЕРКВИ ПОЯВИЛАСЬ КАРТИНКА.

МУЖ СКАЗАЛ ВЫ ЕЁ ЖДАЛИ.

ТАК ЧТО ЕДЬТЕ ГЛЯДЕТЬ КАРТИНКУ.

МУЖ БЫ ВАМ САМ НАПИСАЛ НО У ОН У МИНЯ НИГРАМАТНЫЙ.

ПОД ПИСЬ: БАРАНЕССА»

Тая телепортировала меня и мою телохранительницу Арум прямо к базилике Святого Марка. Было около шести утра, улицы были пусты, а Римские небеса чуть окрасились рыжим, до полноценного рассвета еще минут десять.

Позавтракать я, разумеется, не успел, как и сделать зарядку. Такую роскошь я, видимо, себе сегодня позволить уже не смогу...

На бульваре перед базиликой сейчас не было никого, кроме Его Благородия барона Рукоблудова и его супруги, которая, как я уже догадался, и была той самой «баранессой», отправившей мне сообщение. Именно это сообщение, присланное мне в магограмм с контакта Дрочилы четыре минуты назад, и заставило меня на всех парах рвать к церкви Сан-Марко.

Собственно, я понятия не имел, где и когда Дрочило успел обзавестись супругой, но вот смартфон я ему купил сам лично, еще вчера, так что барон Рукоблудов теперь был современным человеком и даже имел контакт в магограмме.

Телепортировавшись, я тут же уставился на странную парочку, торчавшую перед базиликой.

— Барон Рукоблудов, леший меня побери... Вы как, в порядке?

Я был на самом деле шокирован, а Тая от души расхохоталась. И ржать тут было от чего.

Дело в том, что Дрочило приоделся. На Его Благородии теперь была не старая монашеская ряса, а натуральный средневековый расписной кафтан, разрисованный какими-то желудями, плотно облегающиеся кривые ноги шоссы, а еще сапоги со шпорами...

Но это было еще не всё. Еще на Дрочиле была кираса — натуральная древняя металлическая кираса, с выбитым на груди фамильным гербом Рукоблудовых — громадным сжатым кулачищем. Голову Дрочилы украшал циклопический шлем, века эдак пятнадцатого, из шлема торчало страусиное перо, а на бедре у барона Рукоблудова болталась огромная свирепая палица.

Забрало шлема было открыто, так что можно было созерцать рожу нувориша Рукоблудова. Рожа у барона была довольная, его беззубый рот расплылся в хоть и глупой, но очаровательной улыбке.

— Чудесно, Ваше Благородие, просто чудесно, — констатировал я, — Вы собрались брать Иерусалим, я так понимаю?

Жабья улыбка Дрочилы стала такой широкой, что, казалось, от неё сейчас треснет шлем на голове Рукоблудова.

— Вы ж мне сами дали денег, барин, — довольно доложил Дрочило, — И сказали приодеться. Вот я и нарядился. Я теперь АРИСТО!

— Ага, я уверен, что лет шестьсот назад АРИСТО так и выглядели, — скептически заметил я, оглядывая Дрочилины высокие сапоги со шпорами, — А где ваш конь, милорд? Шпоры без коней бесполезны, знаете ли.

— Конь? — Дрочило явно загрузился, — А разве нужен? Так я куплю, барин! Я просто конных рынков тут не видал... Я в лавку зашёл. В эту, как её... Ан-ти-квар-ну-ю, — это слово Дрочило проговорил по слогам, — Во! У нас в селе просто раньше книжка была. Одна на всё село. Какой-то Гамлет написал, англичанин. И там были лыцари нарисованы. АРИСТО! Ну я и решил одеться, как они. Иду я, значит, по Риму с женой, а тут вижу — в витрине лыцарь стоит за стеклом, как в той книжке на рисунках. Ну я и зашёл. А там нарядов, барин — тьма тьмущая. Ну я взял на все деньги. Вон, мне еще кузнец фамильный кулак на груди выбил...

Дрочило постучал своим настоящим кулачищем по другому — отчеканенному у него на груди кирасы. Кираса Дрочилы при этом гулко ухнула, пожалуй, еще парочка таких ударов — и доспех барона просто развалится на куски от ветхости.

— То есть все деньги, что я вам дал, вы потратили? Так, Ваше Благородие? — вздохнул я.

— Деньги — это я не знаю, — Дрочило наконец перестал давить лыбу, — Это я пока плохо понимаю. Этим у меня вон жена занимается.

Барон Рукоблудов кивнул на маленькую барышню, стоявшую рядом с ним. На фоне своего громадного мужа, да еще таскавшего на голове высокий шлем с пером, девушка казалась настоящей школьницей, она была ниже Дрочилы раза в два.

Узнать эту пышную, огненно-рыжую и довольно миловидную молодуху было несложно. Это была та девка из мальтийского концлагеря, которую Дрочило пленил во время нашего налёта на объект Ордена. Вроде раньше она носила на робе номер «99».

Впрочем, теперь девушка тоже приоделась, хоть и не столь экстравагантно, как её муж. По крайней мере, никаких доспехов или даже средневековых дамских кринолинов на баронессе Рукоблудовой не было, девушка была в простом длинном платье с узором из цветочков и открытых туфельках.

— Супруга моя, законная, — доложил мне Дрочило, — Баронка Роза Рукоблудова, в девичестве Цветкова. Мы сегодня ночью обвенчались!

— Чего, блин? — влезла Тая, — Баронка? Цветкова? Это же холопка Цветковых, из орденского концлагеря!

— И ничего она не холопка, — заспорил Дрочило, — Натуральная барыня, не хуже вас, госпожа Нагибина.