Во всем виноват Гоголь

—  «Экой чёрт!» — думал Чичиков, глядя на него в оба глаза: «Загребастая какая лапа!»

— Вы хотите мне сказать, милейший, что это забавное трёхэтажное зданьице с кассой, банкоматом, мебелью и человечками этими в нашем деле способно возродиться, извините, всецело помещеньем нашим? И что нам оно практически ничего больше стоить не будет? — Чичиков мечтательно и откровенно окинул взором торговый зал и остановил глаз на броско вырядившейся Зухре. Именно в эту минуту девушка на каблуках запредельной высоты и с подносом в руках устремлённо близилась к их столику. Здесь Чичиков позволил себе даже мелкую, но простительную для любого мужчины средних лет слабость, ибо вцепился бесстыдным взглядом в её фигурку, ножки особенно и легкомысленные завитки волос, что нежно укрывали притаившиеся под её блузкой приятные формы.

— Да, именно забавное четырёхэтажное зданьице… И возродиться оно может полностью именно моим холдингом, — буднично кивнул Бронькин в сторону приятных форм и сухарей, выглядывающих из-под колыхающегося на груди девушки бейджика. — За этой каланчой, господин Чичиков, таится мой каторжный труд на галерах косной современности и небезвредная для здоровья битва на арене отрицания трезвости. Кроме того, до ратификации в моё достояние безродная каланча устойчиво наводнялась возобновляемыми похабными надписями, что неустанно, но недолговечно нивелировалось привлечённым мною к её побелке персоналом в виде ветерана горторга пенсионерки бабы Оли…

Так продолжалось до тех пор, пока я не распространил по городу свои обильные знания. Пока не сфабриковал серьёзно обоснованную историю о том, что на каланчу всходила для сердечных встреч и любовных утех правнучатая троюродная племянница фаворитки Людовика XIV графини и фрейлины Луизы де Лавальер. Племянница Жужу всходила. Причём всходила она туда синхронно с поручиком Мариупольского полка его императорского величества господином Ржевским вместе. Но если с поручиком Ржевским вам всё и так понятно, он мог с какой попало бабой встречаться и не в таких местах, то о графине послушайте. Один из томов романа С.-Ф. Жанлис «Графиня Лавальер», отыскавшийся в чемодане Чичикова в период оформления списков накупленных им душ, читал даже он, то есть ваш предок Чичиков I. А в библиотеке полковника запаса Кошкарёва Павел Иванович I однажды даже сокрушался, что творенье о графине этой постиг не до конца. Так что можете смело причислять свой род к фанатам французского двора и бизнеса, требовать от них крупных инвестиций и даже стать почётным гражданином нашего города или хотя бы того же Парижа. Сведения эти могут быть оформлены мною и документально, что, разумеется, имеет свою цену…

«Плут, однако ж, ужасный», — подумал Чичиков: — Об этом пока думать рано, — аккуратно остановил он оратора. — А ему палец в рот не клади, — снова подумал.

— Павел Иванович, так вы ж обо мне скорее простецки думаете, — будто прочёл его мысли Бронькин. — Это шутка юмора у меня такая, а вершить дела я намерен системно. Мы ж ведь не для того собрались, чтобы заняться благотворительной вышивкой гладью? — подпёр его новыми доводами Бронькин. — Моя каланча наделала много суматохи даже в Краснотупиковске. Поговаривают, что на неё чуть ли даже не ЮНЕСКО зарится, и глаз уже свой на неё оно положило, и зубы острит. Её цена уже сегодня взлетела до небес. На почве моего открытия рассудком подвинулся даже наш мэр. Он уже ухватил себе трёхмесячную командировку в департамент Буш-дю-Рон Французской Республики и устроил там охоту на небедного города-побратима. Забыл даже, что полномочия его уже на краю и со дня на день понесётся гонка по выборам нового мэра. Правда, не забыл кума своего. На радостях и спьяну объявил его президентом общества нашей неугасаемой дружбы с французами. А кум, хотя дружбы пока и никакой, уже принялся рубить себе капусту на контрактах для поставок за бугры болотных лягушек и жаб.

— Всё это только для вашего кума недурно, а мне лишь для учёта в работе, — задумчиво нахмурился Павел Иванович, будто утратив интерес к тому, чем ещё секундой ранее озарялся. — Мне что с каланчи нашей или с побратимов ваших может выпасть? — Вижу, коллега, вы тоже на каланче чуток головой подвинулись, — как бы снова закипал Чичиков. — Нужна земля! Причём методом Чичикова I, то есть с либеральными исключениями из установленных правил и без публично осязаемого известными органами греха.

Здесь стороннему свидетелю этого разговора могло бы даже показаться, что мозги Чичикова тоже не гуляли, но стороннего свидетеля там не наблюдалось.