Во всем виноват Волан-де-Морт (СИ)

— Нет, не подождет, — отрезал парень, поджимая губы. — А ты, Грейнджер, — переводя взгляд на хлопающую глазами всезнайку, — можешь продолжать свой путь. Тебя не касаются взрослые дела, — в выражении лица так и читается: «ты это, грязнокровка, иди, мол, не отсвечивай».

— А я уже давно выползла из песочницы, Малфой, — фыркнула Гермиона, становясь в боевую позу. — Не суди людей по себе, а то ползунки сле…

— Гермиона, иди, — Гарри, прерывая пламенную речь подруги, мягко подтолкнула ту к выходу в Большой Зал, задавая направление. — Я скоро присоединюсь, ладно?

Грейнджер, озадаченно почесав макушку, скупо кивнула, даря Поттер взгляд, в котором так и читалось: «выпотрошу, когда наедине останемся». Еще раз обведя прозорливыми очами этих двоих, девушка, гордо вскинув подбородок, зашагала к столам.

Гарри, проводив удаляющуюся Гермиону весьма прискорбным взглядом, тяжело вздохнула и произнесла:

— Ну что тебе, Малфой?

— Я просто хотел сказать, что отныне ты сидишь в Большом Зале за столом Слизерина. Вопросов со стороны преподавателей не будет, я договорился, — Драко пожал плечами, отворачиваясь.

— Э, ты куда? Мавр сделал свое дело, мавр может уходить? Стой, черт бы тебя побрал, — Гарриона догнала блондина, когда тот уже был перед входом в Большой Зал, размашистым шагом направляясь к столику. — Какой смысл? Зачем мне сидеть среди твоих… друзяшек, а? Что я там забыла? — последние слова уже были выговорены с нескрываемым упрямством, а в чуть прищуренных глазах горели огоньки недовольства.

— Не твое дело, — отчеканил Малфой, пожав плечами. — Сказал – выполняй. Аль ослушаться хочешь? Непокорность чревата последствиями, помнишь? — ехидно так, но не поворачиваясь лицом к Поттер.

— Хорошо, ладно, уговорил, — вздохнула девушка, в уме прикидывая, что все могло быть и хуже. Ну, посидит она с этими макаками напыщенными полчасика, что с ней станет-то?

***

Нет, хуже быть не могло.

Постоянные взгляды, перешептывания, мерзкие ухмылки, указательные пальцы в свою сторону – все это Гарриона познала лишь за пять минут.

Пять долбанных минут она сидела как заяц в обществе охотников, которые группой раздумывали о том, куда пойдет шкура еще пока что живого ушастого. Уже пять минут девушка перебирала способы группового убийства, вспоминая невербальные заклинания.

Да, гиперболизация… но, блин, ощущение дискомфорта не покидало, а чувство самосохранения зашкаливало, достигая своего апогея.

— Поттер, хватит ворочаться, ты толкаешь меня локтем в бок, — тихо прошипел сквозь зубы Драко, окидывая рядом сидевшую брюнетку гневным взглядом.

— Ну уж извини, иначе в этом логове змей я не могу.

— Тоже мне – мышка, — усмехнулся Малфой, поддевая вилкой куриное мясо. — Привыкай, Поттер, тебе здесь еще три дня сидеть.

— Какая изощренная пытка, — фыркнула Гарри, всем своим видом показывая, что ей, в общем-то, насрать. Она понимала, что это Слизерин, детка, здесь толерантность не в моде, однако мандраж и дрожь в коленях унять никак не удавалось.

— Это еще не пытка, Поттер, — произнес Драко, загадочно улыбаясь. — Дальше еще будет…

***

И тут Малфой говорил правду.

Фантазия этого белобрысого типа не иссякала, и за один день Гарриона познала многое из того, иррациональный гнет чего был запрещен у маглов-греков в 1822, то бишь – рабство.

И нет, дело не ограничивалось принеси-подай, моральные пытки Малфой были воистину изощренными: на совместных занятиях он ставил Поттер в весьма казусные ситуации, заставляя ту перечить профессорам и доказывать собственное, заранее неверное, мнение; он спокойно мог разбить всю тщательно построенную, уже женскую, логику Гарри, сказав выполнить одно из своих желаний. И вроде как желания эти особо не ущемляли достоинств, как, например, вылизывание ботинков (чего Малфой, слава Мерлину, не просил), но и через гордость переступать приходилось.

Малфой заставлял писать за него домашнюю работу, которая, кстати говоря, была далеко не из легких.

Малфой заставлял принести теплого чая.

Малфой кричал, что хотел горячего чая.

Малфой тихо ненавидел Поттер за то, что чай обжег ему горло.

Малфой изучал все новые и новые маты, когда находил в домашней работе сотни ошибок.

Малфой учил Поттер азам.

Малфой удивлялся тупости брюнетки.

Малфой прекрасно понимал, что она весьма не глупа, а просто издевается.

Малфой бесился.

Малфой тихо наблюдал за тем, как девушка, постоянно извиняясь, исправляла ошибки.

Малфой неосознанно улыбался, забавляясь сложившейся ситуацией, как ребенок радуется любимой игрушке.

Малфой был готов оторвать голову Гарри за то, что она, подвернув ногу, вылила на него сок.

Малфой лечил ногу Поттер, коря себя за не вовремя появившуюся жалость.

Малфой искренне верил, что это жалость – не больше.

Малфой, кажется, запутался…

***

Вечером, когда курсы нестройной толпой потянулись по своим комнатам, Гарри, тяжело вздыхая, вошла в спальню, заранее зная, что сейчас ее мозг превратят в серую субстанцию, издеваясь над лужицей в разных позах. И действительно, стоило брюнетке ступить на порог, как до предела взвинченная Грейнджер накинулась на нее с вопросами: