Во всем виноват Волан-де-Морт (СИ)

— Да, — нарочито небрежно ответила Гарри, уже, наверное, в сотый раз проводя гребешком по волосам. Бросив взгляд в зеркало, девушка улыбнулась своему отражению: сегодня она могла назвать себя вполне привлекательной – и правда, недаром же она с шести утра подкрашивала ресницы, стараясь сделать макияж как можно естественнее; между тем брюнетка хотела и подчеркнуть такие достоинства, как, например, глаза – уж что-что, а глаза у нее были красивые: насыщенного зеленого оттенка и обрамленные пушистыми ресницами. Кстати о глазах – сегодня в них плескалась решимость и странная, не свойственная ранее Гаррионе, самоуверенность.

— Ну, тогда идем? — Гермиона заправила русую прядь за ухо, взяв в руки увесистые книги.

— Да, пошли, — молвила Поттер, поджав губы и направившись к выходу. — Кстати, а что там говорят по поводу экзаменов?

— А что о них говорят? — собеседница вздохнула, закатив глаза. — Ничего. Профессора обещают, что мы не сдадим, впрочем, все так же, как и у магглов. Только дисциплины разные.

— Ничего, сдадим, — усмехнулась брюнетка, задумчиво смотря вперед.

— Конечно, сдадим! Знаешь, мне вот совсем недавно еще говорили, что некогда Флитвику предлагали взятку, однако он…

— Девчонки, привет, — зашедшим в Большой Зал девушкам помахал рукой болезненно выглядящий Рон. — Присаживайтесь рядом. Слушайте, у вас голова не болит? — парень скривился от собственного голоса, неистово режущего слуховые перепонки.

— Нет, — отчего-то угрюмо буркнула Гермиона, отворачиваясь от Уизли. — Меньше пить нужно, ясно?

— Эм, ясно, — ответил Рон, с удивлением посмотрев на Грейнджер. — А ты чего такая злая?

— Ничего, — язвительно. — Все, отвали, я есть хочу.

— Да ладно тебе, подруга, ты чего? — Гарри, бросив мимолетный взгляд на Малфоя, что сейчас мило беседовал с Паркинсон, скрипнула зубами. — Рон у нас молодец, правда? Слу-ушай, Рон, а как ты добрался вчера до комнаты? — и вроде бы это всего лишь обыденный вопрос, однако стоило видеть, как его произнесла Гарриона. Девушка, игриво склонив голову к плечу, облизнула пересохшие губы и подмигнула Уизли, что вызвало у того шок и нервное дерганье конечностей. Сама же Поттер теперь лишь мило улыбалась, ожидая ответа.

— Хо… хорошо дошел, да, — Рон сглотнул образовавшуюся слюну. — А ты вчера куда пропала? Я, конечно, п-плохо помню, однако ты вроде пошла в ту… эм, дамскую комнату, но так и не вернулась. Что-то случилось? — Уизли заботливо поправил съехавшую с плеча брюнетки мантию, а та же, в свою очередь, с наслаждением отмечала, что Драко, сидящий в паре метров, сжимает кулаки, смотря на беседующую парочку. И слова у Малфоя теперь отрывистые, невпопад звучащие; только вот лицо словно каменное, лишенное эмоций, лишь уголок губ слегка дергается, выдавая раздражение.

— Нет, что ты, все хорошо, — улыбнулась Поттер, словно нечаянно затрагивая ладонь Уизли тонкими пальчиками. Рон дернулся, словно его прошиб озноб, но уже через секунду счастливо улыбнулся, закатив глаза. — Я просто задержалась, — не говорить же, что на самом деле девушка провела половину ночи в туалете, беседуя с плаксой Миртл и стараясь успокоить жгучие слезы, что кривой дорожкой стекали по щекам, окропляя кожу?

— Понятно, — кивнул Уизли, подсыпая себе в тарелку рис. — Эм, Гарриона, не хочешь ли ты прогуляться после занятий?

— Можно, — накручивая на палец смолянистого оттенка локон, произнесла девушка. Подмигнув собеседнику и хихикнув, она принялась за трапезу, внутренне празднуя свою маленькую, но победу – ведь Драко уже вовсе не слушал Паркинсон, лишь кивал, смотря на Рона с ненавистью. — Я буду только рада.

И правда, а почему бы и нет?

***

Гарри поежилась, чувствуя странную неловкость и вслушиваясь в тягостное молчание, прерываемое недовольным сопением Грейнджер.

— Гермиона, что-то случилось? — Поттер дотронулась до плеча подруги, с беспокойством посмотрев на почему-то грустное лицо собеседницы. — Я не понимаю, почему ты грустишь? Что-то не так? Кто обидел тебя, а? Разберемся, я ему…

— Ты. Ты, Гарри, — огрызнулась Грейнджер, поведя плечом и скинув руку брюнетки. Гермиона сейчас была не похожа на себя: в глазах стоят слезы, губы сжаты в тонкую линию, а брови-нити сведены к переносице.

— Я?

— Да, ты, твою мать, — чеканя каждое слово.

— Гермиона… — Гарри с силой сжала край стола, облокотившись об него, дабы не упасть от внезапного головокружения. — Что случилось? Ты можешь объяснить, нет? — понимая, что голос странно срывается, а ноги ватные, словно не свои. И сердце в груди сначала замирает, а позже клокочет с удвоенной силой, словно заведенное. И внутри все тягостно, подобно жгуту, что обвил шею и теперь является причиной предсмертных конвульсий.