Во всем виновата любовь (СИ)

На лице Джеймса мелькнуло виноватое выражение. Он неловким движением взлохматил волосы и переступил с ноги на ногу. Зеленые глаза Лили вновь стали холодными и ничего не выражающими. Она беспомощно развела руками.

— Иди, Джеймс… Вероятно, там ты нужнее, — ее голос был тусклым и каким-то неживым.

Джеймс пробормотал нечто вроде извинения и выбежал из спальни вслед за торопившим его товарищем. Лили даже не провела их взглядом. Она только устало вздохнула и, обождав немного, неторопливо переступила порог.

Оказавшись через несколько минут в девичьей спальне, девушка механическими движениями собрала маленькую корзинку, уложив в нее подстилку, книгу и пакет со сладостями, купленный вчера в Хогсмиде. Впереди был длинный воскресный вечер.

*

День близился к закату. На небе словно бы кто-то размыл водой красную акварель, небрежным движением кисти подрисовав облакам розовато-рыжие верхушки. Неподалеку чернели вековые заросли Запретного леса.

Лили, обхватив руками колени, безразлично смотрела на зеркальную гладь воды Хогвартского озера. Она расстелила старенький клетчатый плед на одном из зеленых склонов, спускающихся к водоему и одиноко сидела спиной к замку, словно отгораживаясь от всего, что было связано с Джеймсом. Утонув в нерадостных раздумьях, девушка даже не заметила, как…

— Лили?

Она вздрогнула и медленно повернула голову.

— Что ты тут делаешь?

— Я видел как ты выходила из Хогвартса. И ты… плакала.

Не ожидая приглашения, Северус опустился на подстилку рядом с Лили.

— Тебе-то какое дело? — в нежном голосе сквозила горечь. Снейп почему-то вспомнил вкус миндального ореха.

— Этот гриффиндорский придурок тебя обидел? — не сдержался юноша и тут же пожалел о сорвавшихся с губ словах. Но девушка не придала им ровно никакого значения. Только усмехнулась чему-то.

Ее взгляд очертил круг над головой Северуса и спустился к его лицу, изучающе, выжидающе. Он смутился, будучи далек от понимания того, что творится на дне ее ярко-зеленых глаз. Какая же Лили… странная.

— Прости, — неловко пробормотал Снейп.

— Угу.

Молчание. Оба отвели глаза и смотрели в разные стороны: она рассматривала травинку, примятую запылившимся носком ее туфли, он опустил голову, изучающе уставившись на собственные ладони.

— Лили.

— М?

— Пойми, ты… безумно дорога для меня. Я не могу видеть как ты страдаешь.

— Угу…

— Я очень сильно жалею о том, что сказал тогда, когда ты пыталась мне помочь. Ты не представляешь, насколько. Я так хочу вернуть то время, когда мы с тобой были настоящими друзьями… Помнишь?

— Да. Северус!

— Лили?

Девушка обернулась к нему с самым серьезным выражением лица. Северус был сбит с толку. Впрочем, не привыкать.

— Я простила тебя. Давно. Просто не вижу смысла общаться. Тебе ведь ОНИ дороже, — Лили махнула рукой в сторону Хогвартса. — Ты ведь не сможешь отказаться от общения со своими темными дружками? Ради меня?

Северус молчал. Он посерел, взгляд черных глаз перестал вдохновенно сверкать, уголки губ опустились вниз — едва заметно; лицо приобрело сходство с бледной и унылой маской трагедии, которая никогда не улыбалась.

— Прости…

— Какие вы — одинаковые.

Лили приблизилась к Северусу. Невесомо возложив тонкие руки на худые юношеские плечи, легким прикосновением скользнула губами по его щеке. Северус не смел пошевелиться. Казалось, все вокруг затихло, замерло, словно боясь нарушить великое таинство. Воздух превратился в стекло. Одно движение — и мир треснет, рассыпется на мириады осколков.

Девушка застыла, не решаясь коснуться его губ. Он закрыл глаза, ожидая. Мгновение за мгновением утекало — в небо, размывая багряную акварель фиолетовой водой. Еще миг — и будто бабочка легко порхнула рядом, задев крылом нежно, целомудренно.

Лили отстранилась. Северус успел поцеловать темно-рыжий локон, взметнувшийся у его губ.

— Ты знаешь, что твои волосы пахнут фиалками, а голос на вкус — как миндальный орех? — забывшись, прошептал он.

Лили непонимающе улыбнулась. Не ответила.

— Я люблю тебя, Лили.

Она, казалось, уже ничего не слышала. Вытянув из-под Снейпа клетчатый плед, девушка кое-как сложила его, кинула в корзинку с нетронутой провизией и, не оборачиваясь, стала подниматься по склону вверх. Даже слова не сказала.

— Я люблю тебя! — Северус вскочил на ноги и с болью смотрел вслед удаляющейся гриффиндорке. Она уходила красиво. Как всегда. — Я люблю тебя, Лили! И всегда буду тебя любить!

Ему показалось, что его возглас эхом разнесся по окрестностям, каждый должен был услышать громогласное признание, но Лили не слышала. Слова, накипавшие в его душе столько лет, с силой рвались наружу.

— Люблю, слышишь??! И всегда буду любить! .. ВСЕГДА!

Последнее слово замерло в пламенеющем закатном воздухе, повисло между ним и маленьким хрупким силуэтом, видневшимся вдали.

Она не слышала.

*

За окном лил дождь. Он как сумасшедший — беспрерывно стучал по ветхой крыше, по пыльному, засиженному мухами оконному стеклу, по ржавому железному навесу над крыльцом. Барабанной дроби тяжелых капель тоскливо подпевал ветер, бесцеремонно гуляющий в заросших паутиной щелях.