Во всем виноваты кувшинки

– Конечно, я понимал, что дело тут нечисто, – признавался Петр уже позже, вспоминая свой разговор с братом, – иначе он позвонил бы со своего номера да и поговорил бы со мной подольше, о тебе, Женечка, спросил бы…

– Петр, пожалуйста, повторите то, что он вам сказал, – попросила Тоня.

– Да ничего особенного он не сказал… да и тон у него был довольно спокойный. И дышал он ровно. Не так, как если бы он, скажем, волновался или бежал… Я же знаю своего брата, могу по интонации определить, в каком он настроении. Вот и тогда я не почувствовал тревогу. Он просто сказал, чтобы я успокоил тебя, Женечка, сказал, что работает, что у него трудный клиент, что он не может звонить с обычного номера, что они скрываются. И добавил, что его клиенту угрожают, что он не может дольше говорить. Сказал, что все будет хорошо, надо просто потерпеть.

– А про дом ничего не сказал? Точно?

– Да нет…

– А что, если это была просто мошенница, которая представилась новой хозяйкой? – Вяло предположила Женя, и сама мало веря в такое.

– Так я съезжу в Москву и сам все узнаю, – совсем уже слабым голосом проговорил вконец растерявшийся Петр. – Вот прямо сейчас и поеду. А вы пообещайте мне, что никому не станете открывать дверь, да и ворота заблокируй, Женечка. А то превратили нашу аллею в какой-то проходной двор.

И Петр, быстро собравшись, уехал. Женя с Тоней заперлись. Притихшие, и уже не зная, что сказать друг другу, как приободриться, наполнили бокалы виски и расположились на диване перед телевизором.

– Ты-то чего себе наливаешь?

– По инерции, – покраснела Женя. – Но пить точно не буду, просто подержу в руке. И в присутствии Петра сделаю вид, что пью, не хочу, чтобы он узнал о моем положении.

– Понятно.

– Мне вот интересно, что и, главное, у кого Петр может узнать что-то о продаже доме в Москве? – рассуждала Женя. – Я всегда думала, что дом записан на двоих, вернее, что собственников двое – Боря и Петр.

– Значит, собственник Борис, другого варианта просто не может быть. Потому что, если бы собственников было двое, то без Петра сделка бы не состоялась, как ты понимаешь.

– Это если нотариус нормальный, а если мошенник какой? Сама знаешь, сколько в Москве подобных случаев было, когда продавали недвижимость вообще в обход хозяев. Взять, к примеру, нашумевшее дело одного из наших великих артистов, помнишь, как поступили с его наследницей?

– Да знаю я… Но вот так взять да и продать дом одного из самых известных в Москве адвокатов… Ну не знаю, кем нужно быть, чтобы на такое решиться. Поэтому я все-таки предполагаю, что Борис просто вынужден был это сделать, чтобы спасти свою жизнь.

– Тоня… Как же все это страшно! И зачем я вообще уехала?! Все же было хорошо. Сейчас, в свете последних событий, мне вообще трудно объяснить свой поступок и желание, пусть даже и на время, расстаться с Борисом.

– А ты вообще помнишь, что сказала мне тогда, когда мы встретились с тобой, после того как я вернулась с похорон мамы?

– Помню… И сейчас это кажется настоящим бредом.

– Я-то думала, что он груб с тобой, что обижает тебя… А ты начала рассказывать, что он окружил тебя чрезмерной, как ты выразилась, любовью и заботой. И именно этот факт тебя почему-то насторожил. Он заваливал тебя подарками, пылинки с тебя сдувал, а ты, вместо того чтобы радоваться и чувствовать себя счастливой, почему-то испугалась и решила, что он таким образом заглаживает свою вину перед тобой. Я правильно выражаюсь, или я что-то не так поняла?

– Я была дурой, что тут еще скажешь?

– А может, он что-то знал или чувствовал, что ему грозит беда? Поэтому так себя вел по отношению к тебе? Может, он знал, что ему предстоит продать дом?

– Нет-нет, я в это не верю! Может, меня бы он и пощадил и раньше времени не стал тревожить, но Петру бы точно рассказал. Он с большой нежностью относится к брату. Хоть постоянно и подтрунивает над ним, но все равно очень любит. Они – близкие люди. Родные.

– Петр… Он такой интересный. Странноватый, выглядит совершенно беспомощным и слабым, но, видать, очень умный. Ты рассказывала, что он очень богат. И это при том, что нигде как бы и не работает.