Какое-то время Вантнеру удавалось сдерживать их, однако с каждой секундой цвет его лица становился всё хуже и хуже. Он был рыцарем-хранителем, однако вместе с этим обладал наихудшими защитными показателями, поскольку вложил все свои очки распределения в Силу и не имел подходящих доспехов.
Однако он не отступил.
– Дерьмо…! Я…! Я – разрушитель танков, вы, сволочи! – прокричал Вантнер, активировав один из своих навыков, повышающий сопротивление к атакам.
Его одноручные топоры ловко блокировали острые клинки чёрных рыцарей, однако противников насчитывалось не менее десяти, и спустя какое-то время Вантнер оказался в окружении.
– Ку-о-ох…
А как только это произошло, промеж рыцарей начали появляться чёрные маги, беспрестанно забрасывающие его теми или иными проклятиями. И вот, спустя несколько секунд Вантнер был с ног до головы покрыт собственной кровью и с трудом держался на ногах.
– Джишука, я всё равно защищу тебя! – что есть мочи прокричал рыцарь, а его храбрость взлетела до самых небес.
Однако даже это не могло преодолеть критическую ситуацию, в которой он оказался.
– Я – худший…
Тем временем Джишука продолжала что есть мочи обстреливать фанатиков, однако в конечном счёте даже её милое личико было вынуждено перекоситься. Из-за постоянных атак ей приходилось то и дело уклоняться, тем самым задерживая нанесение ударов. Между тем, члены Гильдии Цедака, столкнувшиеся с Ниберием в узком переулке, также пребывали не в самом лучшем положении.
Ниберий использовал мощную чёрную магию, в результате чего их Здоровье таяло, словно снег под солнцем.
– К-как…!
– Грязный старый ублюдок…
Гильдия Цедака включала в себя лучших игроков, каждый из которых входил в топ-200 общеигрового рейтинга. Любого из них можно было назвать настоящим монстром. Однако этого было недостаточно, чтобы угрожать Четвертому Слуге Ятана, Ниберию.
– Вы не понимаете истинной силы чёрной магии. Только она обладает превосходной совместимостью со всеми атрибутами и стихиями. Некоторые атрибуты даже усиливаются с её помощью, – любезно пояснил Ниберий, после чего обрушил на головы своих врагов чёрную молнию.
В переулке уже царил настоящий хаос, но после этой атаки рухнуло сразу несколько ближайших зданий.
– Хм-м…
Однако в следующее мгновенье Ниберий обнаружил, что враги, которые должны были умереть, всё ещё были живы.
А затем прямо из облака пыли донёсся чей-то холодный голос.
– Тебе конец.
В бой вступил топ-1 убийца. Он спас членов своей гильдии, после чего двинулся прямиком к Ниберию. Будучи магом, Четвертый Слуга имел довольно слабые физические способности и не обладал такими защитными навыками, как «щит» Малакуса.
В связи с этим он был весьма уязвим для атак ближнего боя.
Тем не менее, Ниберию удалось избежать смертельного ранения. И причиной тому было звучание его флейты. Точность Факера была снижена на 60%, а потому удар убийцы прошёл в стороне от цели.
– Хм-м-м…
Впрочем, больше Ниберий не выглядел расслабленным.
– А ты неплох, – дотронувшись до раны на своей шее, произнёс Четвёртый Слуга.
– Ты тоже хорош.
Коллеги, стоящие позади Факера, были его постоянными спутниками, известными как «группа Факера». Именно они когда-то давным-давно были побеждены девочкой-монстром по имени Ефемина и последние несколько месяцев посвятили себя тяжелым тренировкам.
Итак, они безотлагательно доложили о текущей ситуации в чат гильдии:
Не лучше ситуация обстояла и у топ-1 паладина, Тобана. Он пытался как можно сильнее связать ноги Балаку, однако из-за непрерывных огненных повреждений даже ему приходилось то и дело отступать. Кроме того, Балак также был вооружен мечом, из-за чего Тобан уже пропустил несколько мощных ударов. Этот паладин мог похвастаться самыми высокими защитными показателями во всей гильдии, но сейчас ему приходилось по-настоящему несладко.
Регас спрыгнул со стены, чтобы присоединиться к битве, в то время как Пон присоединился к нему после зачистки западных ворот. Итак, поскольку Лаэлла лучше всех видела ситуацию на поле боя, она поспешно ответила:
– Хреново…
Тобану было тяжело. Как было бы здорово, если бы прямо сейчас здесь присутствовал Грид… Однако в сложившихся обстоятельствах не имело никакого смысла выдавать желаемое за действительное.
Вскоре начал жаловаться и Вантнер, чувствуя, что достигает своих пределов: