Во всём виновата Грейнджер (СИ)

Гермиона нахмурилась. А в его голосе появились ноты, знакомые из детства, что-то такое, что он прятал где-то глубоко себе.

«Он знает, он понял», — прозвучало в её голове.

— Контакт.

— Контакт?

— Мы можем с тобой…

Малфой приподнял бровь и на лице снова появилась улыбка.

— Ты знаешь, что я хочу сказать! Ты это понял. Нарцисса была права! Ты всё это время знал, но ты не озвучивал. Да потому что для тебя это недопустимо. Потому что это я для тебя — недопустима. Как ты не понимаешь, Малфой, что мы сможем быть свободными и магия не будет нас связывать.

— Нас будет связывать кое-что другое. Тебя это не смущает?

— Ты хочешь всю жизнь проносить этот кулон и прожить у себя в поместье в одиночестве?

— Я привык жить в заточении, — он упустил взгляд и снова взял перо.

Гермиона смотрела, как Драко макает его в чёрные чернила и снова выводит какие-то буквы. Терпение Гермионы Грейнджер лопнуло и она резко подошла. Положив ладони на стол, наклонилась. В нос ударил запах пергамента, чернил и аромат его кожи, волос и что-то такое, от чего защекотало ей нос.

— Малфой, это идиотская ситуация, в которой мы оказались. Но я не хочу жить в заточении всю жизнь, избегать других мужчин и знать, что я никогда не смогу построить семью. Я никогда не сдавалась и сейчас не сдамся, если есть хотя бы один единственный способ, то…

— Ну раздевайся.

— Что? — Гермиона опустила взгляд, и буквы, которые он выводил, перестали быть буквами. Это были просто завитки, которые вырастали в размерах.

Зажмурившись на секунду, она открыла глаза и увидела, что его рука замерла. Драко больше не писал. И она подняла взгляд и встретилась с его.

— Ты издеваешься? — она спросила уже спокойно.

— Ну ты же этого хочешь?

— Я не этого хочу, — Гермиона, убрав руки со стола, выпрямилась подобно струне и, глубоко вдохнув, выдохнула.

— Не нужно надо мной издеваться, не нужно играть, Малфой. Это наша с тобой жизнь и мы не должны сдаваться. Мы должны предпринимать что-то и находить варианты. Мне тяжело было это говорить.

Она видела, как он отложил перо, оттолкнулся о стол и, отодвинув стул, поднялся. Девушка слышала его шаги, которые быстро стихли. Он оказался настолько рядом, что она непроизвольно сделала шаг назад. Но Драко не растерялся. Он сделал несколько шагов вперёд и, оказавшись в критичной близости, коснулся её щеки. Он прошёлся пальцами по её вискам и коснулся волос, немного сжал их в кулак, не натягивая.

— Это не контакт, Грейнджер, не просто развлечение. Мы создадим жизнь. И этот ребёнок будет твоим и моим, в нём будет течь кровь Малфоев, Блэков и твоя кровь. Грейнджер, твоя, понимаешь?

Она выдохнула ему в лицо жаром, который был у неё внутри.

— Всё дело в крови? Всё ещё дело в крови. Да ты готов жить в затворничестве, только чтобы не прикоснуться ко мне. А ты думаешь, я мечтала оказаться с тобой в постели, ты думаешь, жаждала прикоснуться к слизеринцу, к такому как…

Его вторая ладонь легла на её губы, он прижал её так, чтобы слова не вырвались наружу. Прислонившись к её щеке, прошептал ей на ухо:

— Нет, мне плевать, какая у тебя кровь. Грязная или чистая. Это не имеет никакого значения. Мне важно, что женщина, с которой я проведу ночь и родит мне сына, не сможет просто так уйти, взять и исчезнуть из моей жизни. Она всегда будет в моей жизни. Это невозможно. Невозможно взять и вычеркнуть. А мой сын — это будет мой сын, он будет Малфой. Ты понимаешь это? — и тогда он убрал ладонь.

Драко сделала несколько шагов назад.

Гермиона пыталась дышать нормально и ровно, но у неё не получалось. Она открыла рот и жадно глотала воздух, подобно рыбе, попавшей на берег.

— Да, я понимаю. Это будет наш ребёнок. Но ведь мы можем жить каждый своей жизнью, а эти обстоятельства, в которых мы оказались сейчас нам не подвластны. Но сделав такой шаг, мы сможем освободиться.

— Ты думаешь, это свобода?

Гермиона закусила губу.

Всё, что он говорил, было правдой. Ведь рождение ребенка это не обретение свободы, это что-то большее. Это шаг, после которого нельзя ступить назад, но жить, связанной с кем-то… Быть лишённой собственного счастья девушка не хотела. Она не знала, почему сделала этот шаг. Почему согласилась мысленно на это. Она смотрела на человека перед собой, и ей не хотелось уйти, громко хлопнув дверью, и не хотелось аппарировать из этого места и никогда не возвращаться. Никаких попыток бежать ей предпринимать не хотелось. Ей даже перестало хотеться нагрубить ему, поспорить. Гермиона смотрела на него и понимала, что чувствует его. Всё, что она сделала - это просто несколько шагов вперёд.

— Когда я узнала, то мне показалось это единственным верным решением: освободиться от магии и быть хозяйкой самой себе. Что у меня снова будет право решать свою судьбу, так как хочется только мне, но сейчас твои слова, они…

— Но ведь может родиться девочка.

— Твоя мама сказала, что у Малфоев рождаются только мальчики.

— Ах, мама, — Драко улыбнулся. — Ну ты же знаешь, что бывает исключения.

— Да, но можно же надеяться на лучшее.