Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники

Тем временем Ренат забеспокоился и покружившись на месте, как собачка перед столбиком, стреканул за угол. Я поискала причину его беспокойства и, шаря глазами по двору с резвящейся ребятнёй, пропустила момент, когда в мой подъезд нырнула подозрительная личность. Да нет, кажется, две! Я метнулась к двери и прильнула к глазку.

Мужики поднялись на доступный обзору пятачок и задрали головы вверх. Затем один из них что-то сказал другому и в этот момент я увидела его лицо, а, точнее, бандитскую физиономию в обрамлении отменно больших ушей, от чего он сильно смахивал на Чебурашку. Перебросившись парой слов, братки поднялись выше и минут через пять уже спускались вниз. Злые, как собаки. Я вернулась к окну и убедилась в том, что они не покинули двор, а отойдя в сторону, предъявили мне свои, с позволения сказать, лица – уставились на окна моей квартиры. И я их хорошо рассмотрела.

Один из них, на первый взгляд, ничем особенным не отличался от нормальных обывателей: как сказали бы в милиции – особых примет нет. Совершенно бесцветный тип, среднего роста и непримечательной комплекции. Другой, которого мысленно я уже окрестила Чебурашкой, обладал весьма малоприятной наружностью и выглядел хрестоматийным бандитом: низкий лоб, тяжёлая челюсть, короткая стрижка. Но в отличие от первого он принадлежал к отряду тяжеловесов, причём довольно рослых. Оба они были в поношенных джинсах и в спортивных куртках.

Поглазев на окна, братаны отошли к дому и выпали из поля моего зрения – должно быть, пристроились под балконом… И тут в моей башке засвербело от вырвавшейся на волю сумасшедшей мысли.

Я кинулась в прихожую и напялила на себя «дворовую» кофту моей широкоплечей и пышногрудой соседки. Затем накинула платок на свой брюнетистый парик и, схватив с дивана плед, выскочила на балкон: якобы повесить сей покров для проветривания. Прицепив плед к высокой верёвке прищепками, я затаилась за ним и стала прислушиваться к гудящим внизу голосам. С высоты второго этажа слышимость была вполне приличная…

Разговаривали двое: один сипловатым посаженным голосом, а другой, приглушённым тенорком. И говорили они обо мне.

– Слышь, Умник, ты хоть знаешь, как она выглядит? – спросил Сиплый.

– Конечно. Сегодня Марчелло прислал её фотку Самбэку, а тот велел поставить её в мобилу мне и Ганже. Пока Мамай в отъезде я у вас старшой.

– Покажь, – попросил Сиплый, – а то я второй раз на стрёме стою, а кого жду не знаю… – несколько секунд было тихо, видимо, мужики «любовались» мною, затем я услышала возглас: – Надо же! Такая доска, а столько шороху навела!

– Не гони, Витёк! Она не доска. Она бешеная волчица и безбашенная баба. Почти двенадцать кэгэ «Гаррика» заначила, самого белого – это тебе не шуточки!

– Да уж точно не общипанная кошка, не блатная… – согласился Витёк. – И ботва у неё клёвая. Голубая. Как у куклы Мальвины. И глаз не занюханный, с мыслями. Жалко остального не видать.

– Это ты правильно… про куклу. Её и Мамай так прозвал. Как про неё дела, так не иначе как Куклой зовёт.

– Чёртова кукла! – просипел Витёк. – Свернуть бы ей башку! Как поймаем, я с ней за всю мазу рассчитаюсь. Сполна.

– Да кто тебе даст? Её не велено гасить. Самбэк сам ей кару назначит и Мамаю скажет.

– А я перед тем, как сдать её, по своему с ней разделаюсь. Покуражусь. И ствол в дупло ей вжарю. Кто узнает?

– Заткнись, похабник! У Самого на неё свои виды…

– Да ладно, Умник, не выёживайся! Я и тебе её приласкать дам. Во все дырки.

– Кто ты такой, чтобы давать мне или давать! Знай своё место! И смени тему, чтобы я тебе нос не вправил!

После короткой, наполненной неразборчивым ворчанием, паузы Витёк последовал рекомендации Старшого:

– Мне Шишок сказал, что Харлам рвёт и мечет от злости. Собрал своих барбосов и говорит: облом, мол, у нас, Самбэковский Батыр нашу Лису и груз похерил. Будем, говорит, им стрелку назначать. И в депресняк впал…

– Не впаривай мне, Витёк! – возмутился Умник. – Харлам не закумаривает. Никогда. В его бизнесе башка ясная нужна.

– Всё одно он не в себе. Такой куш потерять! Весь базар стонет: чеки дорожают. Опять же опустили его. Такого крутого.

– Наш Самбэк покруче Харлама будет, у него фабрика, – заметил Умник.

– Харлам тоже щука шиберная, – заупрямился Витёк, – почти два центнера в год через себя пропускает. У него, говорят, сам Южанин в свояках ходит.

Видимо, Умник решил не ввязываться в бесполезный спор с подельником и Витёк, не дождавшись его реакции, снова сменил пластинку:

– Батыр дал маху, а мы тут дежурь сутками!

– В обнюшке небось был, вот и обложался, – предположил Умник.

– Не, он не нюхает, – возразил Витёк, – он смайликами балуется, витамином «Е».

– Добаловался гнида… Не удивлюсь, если Самбэк его уже подписал…

– Поделом ему… И чего мы тут торчим? Эта Кукла точняк на чьей-то хате скрывается… – затосковал Витёк и в который раз поменял объект сплетен: – Слышь, Умник… Мне один братан проболтался… Самбэк держал базар с Бригадиром, так тот сказал, что Марчелло дал наколку Харламу с расчётом. Хочет сам всеми нами заправлять.