Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники

— А вот спастись ему не удалось! Нет больше твоего Марчелло, зайка… — Михаил сделал интригующую паузу и выпалил: — Помер наш клиент! Поначалу все думали, что сбежал, а два дня назад он нашёлся в своей квартире мёртвым за бутылкой коньяка. Сердечная недостаточность, говорят… Но я не верю. Думаю от него кто-то из его партнёров избавился. Сейчас это просто: клофелин в спиртное — и сердечная недостаточность. И экспертиза ничего не обнаружит… Зайка, ты чего скисла?

— Не по себе мне что-то… Получается, что я так или иначе помогла отправиться на тот свет многим людям… Вот, смотри, сколько уже на «моём счету»: Ренат, Марчелло, четверо бандитов… а ещё, может быть, два охранника, наркомана… Не уверена, что они выжили… И в тюрьму по моей милости отправились, как минимум, двое…

— Не двое, а шестеро… — с усмешкой поправил меня Михаил. — Ещё четверых взяли в камере хранения, когда они сумку с героином искали. С поличным и взяли! — он поднял меня и усадил к себе на колени. — Так что ты, зайка, теперь у нас форменный Джек-Потрошитель… Хотя нет: ты наш Робин Гуд и Гроза Наркомафии! Намаялась, небось, крошить бандитов направо и налево…

— Миша! Это не шутки!

— А я и не шучу… — проворковал Михаил, снимая с меня кардиган и сабо. — Я намекаю, что пора прилечь, отдохнуть… В доме уже тепло… И я готов полечить синяки от уколов и растереть спинку… и дивную грудку… своей зайке… И согреть её своим телом…

После основательного разогрева, лечебных ласк и короткой дрёмы мы поняли, что проголодались, и в полу-неглиже снова присели к столу. За окном сияло солнце, огонь в камине сыто рассыпался по остаткам сомлевших веток, Михаил грел меня лучащимся довольством взором и время от времени подливал в бокалы вино и коньяк… Было тепло, лениво и томно и казалось, что я попала в параллельный мир…

Должно быть, несмотря на истому, на моем лице отпечатались какие-то мысли, потому что Михаил спросил:

— Зайка, о чём ты так упорно думаешь?

И я машинально ответила:

— О том, что мне, наверное, пора возвращаться в Москву. У меня летняя сессия на носу. Но я не знаю: идёт ещё на меня охота, или мафиози уже позабыли обо мне?

— Не забыли, — без раздумий сказал Михаил, — у твоего дома всё ещё крутятся подозрительные типы. Я наблюдаю, меня Георгий попросил. Он как-то ненавязчиво втянул меня в твоё дело, даже с моим начальством согласовал.

— Георгий? Тот самый твой друг в следственном комитете Генпрокуратуры?

— Да. Он теперь занимается этим делом вплотную. Координирует работу нескольких следователей. И мою, в том числе.

Говоря о работе, Михаил становился серьёзным и собранным — и очень красивым.

— Миша, а может быть ты на моём деле заработаешь повышение?

— Вряд ли. У меня образования не хватает… — и он застенчиво улыбнулся: — Слишком рано женился. Поторопился я с этим делом. А то бы был сейчас свободен и ты бы не гнала меня к жене и сыну… — Михаил глубоко вдохнул и выдохнул: — Вероника, я хочу быть с тобой! Всегда. Я люблю тебя. До умопомрачения…

Я забралась к нему на колени и принялась перебирать его непослушные волосы:

— Не надо об этом, мой хороший. Это больная тема. Давай насладимся этим днём… Этим мигом нашей жизни в параллельном мире. В котором лишь ты и я… Забудемся…

Однако мой неугомонный любовник и друг не желал забываться:

— Вероника, в этот раз ты какая-то другая, не такая самозабвенная… Я чувствую это… Скажи мне: что-то изменилось?

Я обхватила руками его голову и поцеловала посветлевшие от грусти глаза:

— Ты действительно хочешь это знать? Зачем? Сегодня я твоя и только твоя. А что другая — так в этом нет ничего странного: меняются обстоятельства, меняемся мы.

— Расскажи мне о своих обстоятельствах… Я хочу знать…

— Ну, хорошо… Раз ты настаиваешь… — я заставила себя смотреть ему в глаза. — Мишенька, я встретила отца своего ребёнка. Мы нашлись. Случайно. И я познакомила его с сыном. Они пообщались, а мы поговорили. Не спрашивай, где и как это случилось — я всё равно не скажу… Скажу лишь, что между нами много чего встало за семь лет разлуки, и я не уверена, что мы будем вместе… Хотя мы оба свободны и у нас есть сын и общее счастливое прошлое… И я думаю, что он ещё любит меня. Но уж так устроена жизнь, что не всё в ней совпадает, не всё сходится… Мы стоим на разных берегах нашей любви…

В процессе моего признания глаза Михаила несколько раз меняли своё выражение и я прочла в них и досаду, и боль, и надежду…

— Ты его любишь? — спросил он одними губами.

— Люблю. Больше жизни люблю… — честно призналась я. — Ради него я готова на всё. Даже поступиться своими принципами. Я готова простить ему всё. И просто любить. Но сначала хочу убедиться, что действительно нужна ему, что он любит меня всей душой, всем сердцем… А пока мы живём в параллельных мирах, которые никак не пересекутся. Но я жду и надеюсь…

— Он счастливчик… — позавидовал Михаил и вымученно улыбнулся: — А меня ты хоть чуть-чуть любишь?

Открывшись другу, я почувствовала облегчение и могла уже легко смеяться: