Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники

— Ты за меня не волнуйся, Тосенька, я выскребусь. Мне Бог и моя мамочка помогут. Она там на небесах позаботится обо мне. А вы тут тоже поосторожней будьте. И предупреди Арнольда и Николашу, чтобы никому и ничего обо мне не рассказывали. А пуще всего молчали о бабушке и моём сыне. Надеюсь мафия не доберётся до них: слава Богу у нас разные фамилии: я Татушкина, бабуля Егорова, а Никитка Берёзкин. Надеюсь они запутаются в этом лабиринте.

— Не спеши заметать следы! — рассердилась Тоська. — Рано ещё паниковать… — она немного помолчала и внесла рацпредложение: — А давай попросим Николашу полазать по секретным сайтам МВД, может там твой Ренат нарисуется… Или та рыжая наркоманка. А ещё пусть сделает подборку по теме наркотиков и вышлет сюда, к нам, электронкой.

— Не надо, Тось, — воспротивилась я, — не впутывай в эти дела Николашу. Ты же знаешь, в житейских делах он как дитя неразумное. Обязательно влипнет не туда, куда можно.

— Это точно, — безо всяких обид согласилась Тоська, — мой братец не от мира сего… И маменькин сыночек к тому же.

Вспомнив, как азартно Николаша пускал однажды с моим Никиткой мыльные пузыри, я улыбнулась:

— Он до сих пор грудничок. В том смысле, что его никогда не оторвать от женской груди. Он и муж был совершенно грудной — никак не отлепить от титьки… Но, к сожалению, не в том смысле, как хотелось бы любой женщине, а совсем наоборот: больше всего он любил засыпать на моей груди. Прилипнет щекой и сопит. Или жалуется на начальство. А мне, естественно, хотелось совсем другого…

Тоська виновато хмыкнула:

— Пусть теперь у мамочки на груди плачется. А для спанья что-то фригидное подберёт… Ладно, не будем его трогать. Тогда ты сама поищи в Интернете тексты про наркоту. Сейчас принесу тебе парик и ноутбук в гостевую. Я тебе там постелила.

Она поднялась и устало потянулась:

— И вообще, пора в постельку. Нолик, небось, уже весь истомился.

Перед тем как засесть у компьютера я вспомнила о бабушке и достала сотовый:

— Привет, ба! Как там мой вождь краснокожих? Не сильно распоясался?

— Терпимо. Мы с ним ладим. В казаки разбойники играем: он казак, а я, вестимо, матерая разбойница. Ты то там как? Что-то голос твой мне не нравится…

— Бабуля, я, кажется, влипла в историю… На миллион.

— Эва, удивила, — услышала я после тревожной паузы. — И что, тебе угрожает что-то серьезное?

— Похоже на то… — протянула я, уже жалея, что затеяла этот разговор.

— Бери отпуск за свой счет и приезжай ко мне! — приказным тоном предложила бабушка. — Отсидишься…

— Щас! Как только этот самый счет открою! — с досадой возразила я, но быстро угомонилась: — Ты за меня не волнуйся! Намылюсь и выскользну. Или я не твоя внучка?

— То-то и оно, что моя! — с показной бодростью согласилась бабушка. — У меня с этим делом тоже всегда лады были: легко находила приключения на свою задницу… — и она выдала букет изречений.

— Ба, у меня от твоих перлов труба раскалилась! Ты чего сквернословишь? Опять по гостям ходила и самогонку дегустировала? Ну-ка, подыши в трубку!..

Бабуля подхватила мою игру и густо задышала в трубку:

— Ну, как?

— Воняет, — ответила я, думая совсем о другом.

— Не болтай! Я же подышала, а не нафуняла! — возмутилась бабушка и забеспокоилась: — Ты лучше скажи, что делать будешь? Где спрячешься?

— А нигде! — захорохорилась я. — Фиг нам! Да и что с меня взять? Ни денег, ни имущества, ни девственности! И жизнь паршивая…

— Не гневи Бога, дурёха! — всерьёз рассердилась бабушка. — Жизнь её, видите ли, не устраивает! Я побольше твоего повидала, а за каждую лишнюю минутку готова зубами держаться! Ты лучше раскинь мозгами, подумай, как из всего этого выйти целой!

— Да, ладно, ба! — спохватилась я. — Это я так, понты держу. Жить мне, конечно, охота! Даже очень… И желательно регулярно… С породистым мачо…

— Ника! Я серьезно!

— И я серьезно, ба. Ладно, не грузись. Давай прощаться, мне уже пора… Буду зубы точить, чтоб покрепче за жизнь уцепиться.

Бабуля затихла, видимо, пережёвывая мои безрадостные новости, затем с несвойственной ей жалостливостью подавленно попросила:

— Ты же звони мне, Никуша… Пожалуйста! Каждый день… Я тут теперь с ума буду сходить… Ты же у меня такая бедовая…

— Вот именно, ба: бедовая! И пусть моим врагам от этого будет хуже! А ты не волнуйся, родненькая! Даже если я не смогу позвонить… Знай, что меня ничто не проймёт, от всех убегу… И помни, что я тебя сильно люблю и постараюсь не огорчать… — в трубке что-то хлюпнуло и я поспешила свернуть общение: — Береги себя, ба! И моего пострелёнка тоже. До встречи, целую…

Разговор с Астраханью оставил чувство досады. На себя. И зачем я так опрометчиво разволновала бабушку? Дура… Ладно, завтра позвоню ей и скажу, что всё рассосалось само собой…

Успокоив свою совесть таким шапкозакидательским намерением, я отправилась на познавательную прогулку в Интернет.