Вода в решете. Апокриф колдуньи

Потому будьте уверены, что герцог выслушает просьбы епископа и мольбы крупных землевладельцев из нашей измученной округи, которые, по сути, будут или посланниками бунтаря Вироне, или почтенными, добродушными глупцами, поверившими, что можно примирить огонь с водой, когда случайно они попадут в одну и ту же струю. И будет много слов, благородных, полных благоразумия и заботы. Некоторые из них выскажет ваш викарий и другие наставники сего трибунала, пытаясь за монашеским смирением скрыть разочарование, хотя графы и епископы будут драться за наследие графа Дезидерио и вести спор за жирные куски земли, виноградники, карьеры, поля, каменоломни, сады, причалы и торговые поселения, и даже отдельные мельницы и трактиры, потому что истинное богатство кормится даже мельчайшими крохами и не растет на пустом месте. Они также выкроят каменистый участок для Вироне, достаточно большой, чтобы построить на нем каменный замок с высокими башнями, часовнями и подземельями. Почему я должна этому удивляться? Все в мире, добрый синьор, независимо от наших желаний, идет своим чередом. Вироне понял это раньше вас, но вы не можете винить его в этом, синьор, потому что он всегда обладал строгим благоразумием пастуха, который не бросит стадо, чтобы найти одну своенравную овцу, и он хорошо оценивает прибыль. Итак, милостивый синьор, каждый получит что-то для себя. Епископ – мешки с золотом, патриарх – благосклонность герцога, сам герцог – повозки с вермилионом, мой брат – красивый щит с нарисованным драконьим гербом, а какая-то бедная девица – шелковую поездку в другую страну, и все они хотят поскорее забыть о существовании нас двоих.

Я не думаю, что мне следует говорить с вами, когда вы приходите сюда с наполовину сожженной свечой – единственной свидетельницей ваших слов, жестов и намерений, потому что завтра мы непременно заставим друг друга заплатить за этот момент. Однако странно волнует меня ваше желание вновь втиснуть вещи в назначенные им рамки и оставить их там навсегда, хотя этого не происходит даже в ваших книгах, где крылатые козы сражаются с птицами с ослиными копытами, розы-лианы расцветают головками детей, скалы расступаются под ногами грешников и даже небо полно черных демонов с телами змей и раздвоенными языками. И кто может предвидеть, во что еще для нас превратится эта история, которую мы перекидываем друг другу из уст в уста, с горячностью любовников обмениваясь сладкими заверениями и ложью? Слова опасны, синьор. Слова – поверьте старой блуднице, а я была когда-то превосходна в своем деле – самая изысканная ласка. Впрочем, разве не вы приходите ко мне за словами, сомневаясь одновременно в каждом из них, но от этого вожделея их еще с большей страстью, ибо неопределенность только подогревает желание, хотя вы этого не знаете и ни в коем случае не должны знать, если только в неясном сумраке общей спальни не притерлись слишком тесно к какой-нибудь упругой коже, слегка припорошенной молодым пухом на щеках, все еще неловкой в движениях и неопытной в ласках.

У вас, однако, было достаточно времени, чтобы понять, что в деревне Киноварь не зреет для вас сладкий плод неразгаданной тайны, ибо все фрукты уже давно сорваны с деревьев, и даже мумии винограда – засохшие и прихваченные первым заморозком, они становятся самыми сладкими – все до одной собраны в корзины, чего вы не смогли заметить, как и я, став узницей этой темницы. Только вы приходите сюда по собственной воле, движимые уже даже не долгом, гневом или низменным любопытством, хотя и их вы, должно быть, ощущаете, хотя бы из-за отсутствия другого места под солнцем, куда вы могли бы отправиться. Вы изо дня в день выгребали из глубин моего забвения камни, гравий и глину в поисках чистой руды, в то время как мир над вами изменился до неузнаваемости. И все, что вам удалось извлечь из меня, все равно в конечном итоге окажется фальшивым золотом.