Водяной

Я уже несколько месяцев не была у них в рыбарне. Ничего не изменилось. На стенах развешаны сети, сломанный барометр постоянно предвещает шторм. Бухты канатов на полу. Черпаки и поплавки в покосившихся картонных коробках. И посреди комнаты — Томми, бледный, точно у него и вправду температура.

— Зачем ты погасил свет?

— Хотел уходить. Важно, чтобы снаружи никто ничего не видел, когда я открываю дверь. И потом… оно не выносит света.

Я только сейчас заметила — Томми стоит в самом углу, лампа освещает только небольшое пространство, а весь сарай по-прежнему тонет в полумраке. Вдруг я услышала странный звук — словно кто-то вдохнул с присвистом.

— Что — оно? Здесь кто-то есть?

Томми засмеялся — но не так, как обычно. Я никогда не слышала, чтобы он так смеялся. Как-то… безрадостно.

— Можно и так сказать… Вернее, не кто-то, а что-то…

Он посмотрел на меня, как будто ни разу до этого не видел, как на совершенно чужого человека.

— Даже не знаю, с чего начать… здесь столько всего наворочено…

Рядом стоял деревянный ящик — тот самый, который привезли на фургоне. Он, оказывается, битком набит рыбьей требухой, молоками, головами, плавниками и хвостами.

— А кто этот парень на машине?

— Парень из братниной бригады. Йенс. Он тоже там был.

— Где — там?

Томми вынул из ящика тресковую голову и с отвращением на нее посмотрел:

— Мы еще не знаем, что оно ест. Не любую рыбу — это точно. Но, похоже, требуха, плавник — то, что надо. На раков и креветок даже не смотрит.

Он бросил голову в ящик. Ляпнул какую-то глупость, и выражение лица такое же — глупое.

— Моей родне везет. Вечно выловят какую-нибудь невидаль из моря. То планктонную акулу, то какую-то солнечную рыбу,[16] то морскую свинью. Как-то мину вытащили, еще военную… В пятидесятые годы, например, было нашествие тунца. Отец рассказывал, видел стаю больше тыщи, самые крупные под центнер. Они скумбрию насаживали на переметы. Стальной трос в палец, поводки тоже стальные. Скумбрию насаживали, надо же… скумбрия, по-моему, вкуснее тунца. — Томми засмеялся, на этот раз не так напряженно; его, похоже, успокоили старые рыбацкие байки. — У отца даже снимок есть — стоит у борта и поднимает здоровенного тунца за жабры. И дед там же, мой дед по отцу, Йон, тот уже готов петлю на хвост накинуть, чтоб не ушел. А знаешь, как они нашли стаю? Увидели в самый обычный бинокль. Море кипело, как в кастрюле. Представь себе кастрюлю в сто пятьдесят метров диаметром! А потом, в начале шестидесятых, тунец исчез. Как обрезало. Ни с того ни с сего появился и ни с того ни с сего исчез.

Томми присел на табуретку, но тут же вскочил, точно его током ударило.

— А отец еще был тогда на «Сенторе», ну, ты знаешь, соседский баркас. В семьдесят седьмом они одним тралом взяли восемнадцать тонн трески! Об этом даже в газетах писали. Заякорили бот под Лэсё, и семь человек, не отрываясь… подумай только: семь человек, не отрываясь, чистили эту рыбу двадцать один час! Я что хочу сказать… странные вещи, конечно, то и дело происходят, в сети попадается что хочешь, но такого… такого еще не было. Это что-то, знаешь…

Я опять услышала звук — на этот раз тихий стон, перешедший в долгий булькающий вдох, точно кто-то растянул мокрые меха.

— Что это?

— Знать не знаю. Он… оно попалось им в сети под Анхольтом. Они от страха начали колотить его по башке, думали, насмерть, ан нет… живет.

Что с Томми? Что-то он совсем не в себе. Может, и правда такая температура, что он бредит? Несет какую-то околесицу…

Только сейчас я заметила коробку, набитую аптечными банками и бутылками со штемпелями ветеринарной лечебницы. Томми отодвинул ее ногой. Под коробкой расплылось большое темное пятно. Кто-то пролил машинное масло. А вдруг это кровь? С чего это его брат так тщательно вытирал ботинки?

— Сейчас спит, слава богу… мы его напичкали лекарствами, иначе с ним не справишься — здоровенный, дьявол. У Йенса знакомый ветеринар. И шприцы тоже есть.

Даже не могу вспомнить, что я на это подумала. С Томми что-то не так. Я его никогда таким не видела. Он молча взял меня за локоть и повел за собой. У короткой стены стоял здоровенный деревянный сундук. Длиной метра три, не меньше, и с метр шириной. Высотой тоже около метра. Только сейчас я сообразила, что странные звуки доносятся именно из этого сундука. И пахло как-то странно: рыбой, морем и кровью.

Заглянула и ничего не поняла:

— Что это?

— Если бы это была самка и я прочитал про нее в сказке, я бы знал, что ответить. А так — не знаю…