Водяной

После чего взяла серебряный стакан с вином, что Аким хотел передать казаку, отпила половину, удивленно причмокнула и допила остальное, вернув стакан крестьянину. И без всплеска нырнула в воду, вынырнув уже около своего наставника.

— Вот оторва. — Восхищенно покачал головой крестьянин. — Красавица, каких поискать, серебра не боится — ну какая она нечисть? А?

— Нелюдь она, Акимушка. Нелюдь. И эта красотка, и ее сестрица сам знаешь, на что способны. Радуйся, что они на нашей стороне, не дай бог князя прогневить. — Михайло хмуро поглядел на пустой стакан в руке у Акима, забрал его и сам налил себе вина из почти пустого кувшина. Вино, оно такая штука — вот оно есть, и вдруг его нет. И всегда его мало.

⁂

— Маэстро, вы всерьез беспокоитесь. В чем дело? — Заскочившая ко мне на челн Марина встала рядышком. Интересно, где она винца перехватила и не споит ли она мне Хилолу? Подвержены ли русалки алкоголизму? Блин, это ж чудовищное стихийное бедствие будет — русалки в загуле. Надо будет обязательно проконтролировать этот вопрос.

— В том, что это все минимум на неделю. — Буркнул я и ткнул рукой в низкие сине-серые тучи, прущие с северо-востока. — Очень мощный фронт, так что зависли мы на неделю. Не хватает спутников метеонаблюдения, Марина, и очень.

— Всегда есть что-то, нам в данный момент неподвластное. — Пожала с умным видом плечами девица и отошла в сторонку, присев около Анны. Ну все, будет с ней чирикать на итальянском, минимум час. И Альбина к ним присоединится, купеческая дочка языковую практику упускать не собирается, очень практичная девица. И не подумаешь, что она в том самоубийственном забеге и заплыве участвовала.

Под моим взглядом на правом, северном берегу Сырдарьи открылся потаенный ерик, до этого капитально скрытый зарослями камыша. И закрылся после того, как четвертый каюк прошел в небольшое озеро. Все: от реки нас отделяет стена камыша, от Бекпакдала — широкое поле батмака, здешнего илистого болота и полоса тугайного леса. А тут небольшая чистая возвышенность — островок с озером посередке.

— Так, все на берег. Михайло, командуешь организацией лагеря. Ставь шатры, навес для кухни, делайте нормальные отхожие места. Делать все добротно! Проверить груз в каюках, укрыть рогожами, чтоб не промочило. Загоны для скотины, привязи лошадям, свежей зелени нарежьте. Осторожнее, здесь змей полно, не напоритесь. Опять же, шустрее! Ибо идет нехилая заваруха. И шевелитесь, через пару часов начнется. Сразу поставь готовить горячее; потом выйдет ли, бог его знает, будете на сухомятке сидеть. — Рыкнул я на соскочившего на берег казачину и поглядел на небольшой холмик метрах в трехстах. — А я пройдусь, ноги разомну.

— Мастер, я с тобой. — Бросив под старой ветлой четырех очень крупных рыбин — сазанов по паре пудов весом, — Хилола подскочила ко мне. Знатные рыбки, почти с русалку длиной. К ее добыче свою, состоящую из двух полутораметровых шипов, добавила Марина и тоже направилась с нами.

Оставив за спиной управляемую заковыристой руганью суматоху, мы пошли по старой, основательно заросшей, но отчетливо видимой дороге. Набранное из тесаного камня дорожное полотно вело к отчетливо видимому мне строению: то ли часовне, то ли небольшому храму, то ли мавзолею. Сквозь камни проросли не только трава и кустарники, но и пара деревьев, в том числе здоровенная чинара, толстенная, обхватов в пять-шесть, не менее. А значит, здесь никого уже несколько веков не было.

— Куда идем, маэстро? — Брезгливо придавив толстого паука, поинтересовалась Марина.

— Стоп. — Я удивленно встал. — А что, не видите?

И показал рукой на когда-то роскошное, да и сейчас еще внушительное сооружение из бело-розового мрамора. Что-то величественное, но не сильно большое. Притом входа я не вижу. Или — если смотреть с другой стороны — выхода. Мавзолей или склеп? Храм все-таки, должен иметь дверь, иначе смысла в нем нет.

— Сейчас вижу. — Удивленно протянула Хилола и чуть склонила голову набок. Привычка такая у девочки, когда рассматривает что-нибудь интересное.

— И я вижу, маэстро. Странно, похоже на старинные греческие мавзолеи. Откуда это здесь? — Марина подозрительно прищурилась и чуть втянула носом воздух. Я уже заметил, что она как волчица, на нюх полагается.

— Искандер Двурогий? — Хилола поглядела на заходящее солнце, на мавзолей и повернулась ко мне. — Усто, давайте не станем тревожить это место на ночь глядя? А?

Я довольно долго молчал, осматривая это хоть и основательно потрепанное временем, но, тем не менее, явно уцелевшее, здание. Хоть многовековые ветра источили песком и размыли дождями мраморные стены и мраморную же крышу; хоть колонны на треть засыпаны песком и землей, а низкая дверь почти по самый верх занесена — но этот образчик явно античной архитектуры устоял. И более того — я не могу увидеть, что там, внутри. Четко очерченное пространство, за которое мои (прямо скажем, значительно превосходящие человеческие) способности к изучению окружающего мира проникнуть не могут. Вот так-то.