Водяра

Модные черные туфли с тупыми, будто обрубленными носами. Белоснежная манжета с золотой запонкой на неестественно вывернутой руке. Массивный золотой перстень с печаткой. Красивые часы с металлическим браслетом золотистого цвета. Эти часы не выходили из головы Гудкова, пока он спешил по обочине шоссе в деревню позвонить в милицию о жуткой находке. Издали он не очень хорошо их рассмотрел, а ближе подойти не решился. Но и так ясно было, что часы дорогие, стоят, небось, не меньше тысячи долларов. Это сколько же бутылок надо сдать, чтобы хватило на такие часы? Менты их, конечно, приберут к рукам, не упустят случая. И это почему-то казалось несправедливым, обидным.

Дозвонившись с почты до райотдела, Гудков назвался и начал объяснять, на каком километре Симферопольского шоссе нужно свернуть на грунтовку и как потом найти мертвое тело. Дежурный прервал:

– Ждите на месте. Опер приедет – покажете.

– Когда приедет?

– Когда приедет, тогда и приедет.

Часа два промаялся Гудков на обочине шоссе, пока не подкатил потрепанный милицейский «жигуль». Из машины вылез высокий молодой оперативник в штатском с добродушным сонным лицом, от души потянулся. Потом остро, очень внимательно взглянул на Гудкова – убедился, что тот не пьяный. Полюбопытствовал:

– А чего такой дерганый, отец?

– «Чего, чего!» – обиделся Гудков. – Поди не каждый день трупы находишь!

– Это кто как. Кто не каждый, а кто каждый. Где твой жмур?

– Там, – показал Гудков на грунтовку.

– Не поеду, сядем, – заявил водитель, тоже в штатском, постарше. – Глина, шутки? Потом трактором тащить!

– Здесь недалеко, – подсказал Гудков.

Опер включил рацию в машине, доложил кому-то, что он на месте. Кивнул Гудкову:

– Веди.

Не подходя к трупу, чернеющему на яркой листве, жестом остановил Гудкова и увязавшегося за ними водителя.

– Стойте на месте. Ничего не трогал?

– Как можно! – испугался Гудков. – Даже близко не подходил!

– Твоя? – показал опер на корзину с опятами.

– Так точно.

– Не его же, в таком прикиде по грибы не ходят, – с хмурой усмешкой подтвердил водитель.

– Два выстрела, в затылок, в упор, – прокомментировал опер, склонившись над трупом. – Затрахаемся гильзы искать… Совсем холодный, окоченение полное, с ночи лежит, – заключил он, тронув руку убитого.

– Часы! – сказал Гудков. – У него были часы!

– Какие часы? – удивился опер.

– Не знаю. Не разглядел.

– Где же они?

– Откуда мне знать? Может, кто набрел и снял. Меня часа два тут не было.

– Путаешь ты что-то, отец, – с сомнением проговорил опер. – Рука-то правая. Кто же на правой руке носит часы? Может, привиделось тебе со страху?

– Может, и привиделось, – не стал спорить Гудков.

– Ну, посмотрим, с кем мы имеем дело…

Опер с усилием перевернул тело на спину. Худое лицо с низким лбом и трехдневной модной щетиной, неестественно черной на мертвенно бледной коже. По лицу ползали мелкие муравьи. Пол лица и один глаз были залиты загустевшей кровью, натекшей с затылка, другой, круглый, смотрел мертво, жутко. В крови был и воротник белой рубашки с черным галстуком-бабочкой.

Опер извлек из внутреннего кармана пиджака кожаный бумажник и удивленно присвистнул:

– Ого!.. Петрович, сколько у тебя при себе бабок?

– Ну, стольник, а что? – отозвался водитель.

– Не умеешь жить.

– А ты умеешь?

– И я не умею. Вот как надо. – Опер продемонстрировал содержимое бумажника – стопку стодолларовых купюр. – На мелкие расходы. Нормально, да?

– Круто. Сколько там? Не меньше штуки?

– Больше. Полторы. Во люди живут!

– Живут, – согласился водитель. – Только недолго.

– Это верно, – усмехнулся опер. – Что же это за гусь?

Он раскрыл красную книжицу с золотым гербом и выругался. Молча показал удостоверение водителю, приказал:

– Жми к тачке, доложи. Нет, я сам.

И напрямую, через кусты, ломанулся к дороге.

– Ну, удружил, отец! – с досадой бросил водитель. – Не мог какого-нибудь бомжа найти? Теперь жди – пока из прокуратуры приедут, начальства налетит, как мух. На полдня мороки. А мы, между прочим, всю ночь дежурили.

– А этот кто? – осторожно поинтересовался Гудков. – Если не секрет?

– Какой на хер секрет! Завтра об этом будет во всех газетах. Может, и по телику покажут.

– Да кто он?

– Депутат Госдумы.

III

В тот же день уголовное дело об убийстве депутата Государственной думы России Сорокина Сергея Анатольевича, 1960 года рождения, постоянно проживающего в городе Туле, возбудил прокурор Тульской области, но уже на другой день оно было затребовано в Москву и принято к производству Генеральной прокуратурой. Решение это в Туле восприняли с нескрываемым облегчением.