Водяра

Следующий визит Панкратов нанес на ликероводочный завод, купленный Лопатиным у Сорокина. Завод стоял. Не было ни начальства, ни рабочих, один только сторож в будке у железных ворот. Во дворе валялись картонные коробки, раскисшие от дождей. На складе сиротливо теснились у стен пустые бутылки в прозрачной полиэтиленовой упаковке. Темнели цеха с застывшими разливочными линиями. Зато на втором заводе Сорокина, располагавшемся на территории воинской части километрах в пятидесяти от Тулы, шла напряженная жизнь. Еще издали было видно, как по железнодорожной одноколейке тепловоз втягивает на территорию цистерны, а из ворот один за другим выезжают «Камазы» с длинными тентованными фурами.

Директор был в отъезде. Панкратова приняла главбух, средних лет молодящаяся деловая женщина в строгом костюме, типичная бизнесвумен, провела по цехам, сверкающим белизной, наполненным гулом конвейеров и позвякиваньем бутылок, безостановочно движущимся по разливочным линиям. У себя в кабинете предложила кофе, спросила:

– Что вас интересует?

– Ничего конкретного, – ответил Панкратов – Просто хотел посмотреть. Никогда не видел, как делают водку. Вы давно тут работаете?

– С самого начала, как Сергей Анатольевич запустил завод.

– Он часто здесь бывал?

– Первое время не вылезал. Да и то: утром нанимаем пятьдесят работяг, вечером сорок пять увольняем. Пили безбожно. Помучились, пока наладилось. Потом, конечно, бывал наездами. А что ему тут сидеть? Все работает, как часы.

– Проблемы с поставками спирта бывают?

– Никогда. Что вы! Мы знаете сколько даем в бюджет области?

– Сколько?

– Много. Кто же нам будет мешать?

– А сбыт?

– Без проблем. Губернатор чужую водку в область не пускает. Так что никакой конкуренции.

– Почему не пускает?

– Невыгодно. За нашу водку налоги остаются у нас. А за чужую уходят на сторону. Понравился вам завод?

– Впечатляет.

– Это что! – оживилась бизнесвумен. – Мы еще две линии у немцев купили. Бэу. Но это для них бэу, а нам в самый раз. Не знаю, правда, как теперь будет. Без хозяина плохо. А Сергей Анатольевич был крепким хозяином. И кому он помешал? Такое несчастье! Вы найдете убийц?

– Ищем, – неопределенно отозвался Панкратов. – Спасибо за кофе. Вы случайно не обратили внимания, какие часы были у Сорокина?

– Случайно обратила. «Картье». Механизм швейцарский, корпус и браслет из белого золота. Стоят тридцать две тысячи долларов.

– Сколько?! – поразился Панкратов. – Откуда вы знаете?

– А я перечисляла деньги за эти часы. В «Петровский пассаж». Потом ездила за ними. Сергей Анатольевич велел купить три пары. Одну себе, вторую директору «Туласпирта», у него был день рождения, пятьдесят лет. А кому третью – не знаю.

– Когда это было?

– С год назад. Сейчас скажу точно… – Она пощелкала клавишами компьютера: – В июле прошлого года, тринадцатого числа. И номера всех трех пар есть.

– Сделайте распечатку, – попросил Панкратов.

Вернувшись в Тулу, он связался с Зональным информационным центром МВД и распорядился сделать запрос во все ломбарды и комиссионные ювелирные магазины, не сдавал ли кто-либо часы фирмы «Картье» с такими-то серийными номерами. Ответ пришел неожиданно быстро: неделю назад такие часы были приняты на комиссию магазином на Старом Арбате и выставлены на продажу по цене двадцать четыре тысячи долларов. Но через два дня продавец забрал часы. Данные о нем остались в компьютере магазина. Продавцом был житель деревни Парашино Гудков.

Когда Панкратов приехал в райотдел, куда милицейской повесткой был вызван Гудков, тот уже ждал в дежурной части, примостившись на краешке дубовой скамьи и держа на коленях старый рюкзак. Вид у него был пришибленный, и Панкратов сразу понял, что никаких проблем у него с Гудковым не будет. Так и вышло. Не успел он заполнить бланк допроса свидетеля и задать первый вопрос, как Гудков поспешно развязал рюкзак, суетливо порылся в нем и выложил на стол сверток в несвежем носовом платке, завязанный узлом:

– Вот.

– Что это?

– Они…

В платке оказались наручные часы с прямоугольным циферблатом и металлическим браслетом светло-золотистого цвета. При том что в форме и отделке не было ничего выделяющегося, часы поражали каким-то особенным благородством линий, излучали свет роскоши. Они как бы требовали соответствующего окружения: дорогой одежды, тонкого парфюма, новых, сверкающих лаком машин, красивых женщин. Лежа на канцелярском столе, они словно бы подчеркивали убогость обстановки следовательского кабинета районной ментовки.

– Рассказывайте, – кивнул Панкратов.

– Бес попутал, – поспешил повиниться Гудков. – Я сколько времени потратил, пока звонил в район, а потом ждал на дороге. Весь взопрел, газов нанюхался. А они в лесу без дела лежат, никому уже не нужны…

– Они?

– Ну! Эти вот… А менты приедут, сразу снимут. Это справедливо? Им все, а мне ничего. Вот всю жизнь так: одним от пуза, а другим шиш с постным маслом. И так мне это обидно стало, так обидно…

– Что пошли и сняли часы, – закончил фразу Панкратов. – А зачем сказали оперативнику, что часы были?