Водяра

«Вор обязан следить за порядком в местах заключения, устанавливать там свою полную власть. В противном случае он несет ответственность перед воровской сходкой („сходняком“). Существует ритуал проведения „сходняков“, на которых Воры должны присутствовать без женщин и без оружия. На сходках принимаются в Воры новые члены, проводится суд над виновными. Основные наказания: лишить звания Вора („дать по ушам“), перевести в низшую категорию („опустить“), в большинстве же случаев виновный в нарушении „воровского закона“ приговаривается к смерти…»

«В первые послевоенные годы благодаря жестким репрессивным мерам властей Воры практически исчезли, вновь появились после смерти Сталина и большой амнистии 1953 года. По данным МВД РФ число воров в законе в России составляло в 1990 году 412 человек, в 1992 году – 660, в 1995 году – 740. 65 процентов из них – выходцы с Кавказа и из Закавказья, около 33 процентов – русские, 2 процента узбеки, татары, украинцы, казахи, евреи. До 120 Воров проживают в Москве и в Московском регионе. Более половины – уроженцы Кавказа, т н. „лавровая масть“…

«Между „лаврушниками“ и Ворами славянской ориентации в последние годы резко усилился антагонизм, борьба за влияние, сопровождающаяся кровавыми „разборками“ и гибелью десятков преступных лидеров. Это дало основание слухам о том, что зачисткой крупного криминалитета занимается созданное по секретному приказу министра МВД спецподразделение „Белая стрела“, что не соответствует действительности…»

«Серьезно подрывают влияние воров в законе лидеры новых преступных группировок, сформированных, как правило, из бывших спортсменов Москвы и Московской области, а также из военнослужащих после Афганистана и Чечни. Совершаемые ими преступления отличаются особой жестокостью, в уголовной среде их называют „беспредельщиками“ и „отморозками“…

– Пристегнитесь, пожалуйста, – наклонилась к Тимуру стюардесса. – Идем на посадку.

– Да, сейчас. Извините, зачитался.

– Интересная книга? – полюбопытствовала она.

– Очень.

– Не про любовь?

– Нет, про жизнь…

Всякий раз, приезжая в Москву, Тимур испытывал странное чувство раскрепощенности, затерянности в огромном городе, где тебя никто не знает и никому нет до тебя дела. Во Владикавказе, где все знали всех, он был как актер на ярко освещенной сцене под взглядами сотен глаз, Москва дарила ощущение безопасности и свободы. С этим чувством освобождения, облегчения, будто с плеч сняли рюкзак, он спустился по самолетному трапу на мокрый аэродромный бетон.

Во Владикавказе стоял жаркий сухой сентябрь, а в Москве уже была осень. В утреннем тумане светились окружавшие Внуково перелески, моросил дождь. На постаменте на площади перед аэровокзалом блестел мокрыми плоскостями «Ту-104», всегда напоминающий Тимуру арабского скакуна, уже негодного для скачек, но сохранившего благородство осанки. Подняв воротник светлого плаща, Тимур пристроился к короткой очереди на такси, но в это время по радио прозвучало:

– Пассажир Русланов, прибывший из Владикавказа, вас ждут в зале прилета возле справочного табло. Повторяю, пассажир Русланов, прибывший из Владикавказа…