Водяра

— Горячая линия. Что вы хотите сообщить?

— У меня информация государственной важности, — произнес Иса охрипшим от волнения голосом.

— Включаю запись. Говорите.

— Нет, я сообщу ее только ответственному лицу.

— Минутку. Соединяю.

— Федеральная служба безопасности. Майор Клименко, — раздалось в трубке.

Клименко. Русский или хохол. Это хорошо. Хоть какая-то гарантия, что он не связан с националистами.

— Что у вас? Излагайте.

— Не по телефону, — возразил Иса. — О таких делах не говорят по телефону.

— А что, важное дело? — благодушно поинтересовался майор.

— Вы даже не представляете себе, насколько важное.

— Даже так? Ну, приходите. Знаете, где наше управление? На какую фамилию выписать пропуск?

— Нет, в управление не приду. Не хочу, чтобы меня знали. Слишком опасно. В деле замешаны очень серьезные люди.

— Мы гарантируем конфиденциальность, — напомнил майор.

— Я не доверяю гарантиям.

— Дело, я вижу, действительно очень серьезное. Как же нам быть? По телефону говорить не хотите, прийти не хотите. Что вы предлагаете?

— Давайте встретимся.

— Когда? Где? — перешел майор на деловой тон.

— Завтра в час дня. У центрального входа на рынок.

— Как я вас узнаю?

— Я сам к вам подойду. Держите в руках газету «Сердало».

— Договорились. До завтра, таинственный инкогнито. Вы меня заинтриговали, — с усмешкой добавил майор.

«Усмехайся, усмехайся, — подумал Иса. — Я посмотрю, как ты завтра будешь усмехаться!»

Назавтра в половине первого Иса подъехал на своей «вольво» к рынку, оставил машину на стоянке и замешался в толпе. Майор Клименко появился у входа без пяти час. Иса сразу узнал его по тому, как он оглядывался, высматривая человека, который назначил ему встречу. Майор был в штатском, в обычной одежде южан — в белой рубашке с короткими рукавами и черных брюках. От палящего июльского солнца голову защищала надвинутая на глаза белая бейсболка с длинным козырьком, придававшая ему легкомысленный, молодежный вид. А между тем он был не молод, хорошо за сорок, с сединой на висках, с сонными, как бы усталыми от бумажной работы глазами. Под мышкой у него была свернутая газета, а в руках бумажный кулек с поздней черешней, крупной, черной, которую он ел с видимым удовольствием, выплевывая косточки на пыльный асфальт. И то, что он в несерьезной бейсболке, и то, что с удовольствием ест черешню, и то, что у него сонные глаза, — все это вызвало у Исы доверие. Нормальный человек. Карьера не очень-то задалась, по возрасту ему впору быть полковником или хотя бы подполковником. Впрочем, русским и украинцам ходу в Ингушетии не давали. Не зажимали, но и старались не продвигать. Такой не будет рисковать своим положением, связываясь с националистами, народом ненадежным, склонным к авантюрам.

Майор доел черешню, тщательно вытер платком руки и посмотрел на часы. Иса подошел сзади и негромко проговорил, глядя в сторону:

— Это я вам звонил. Не оглядывайтесь. Давайте отойдем в спокойное место. Идите за мной.

Уличное кафе с белыми пластмассовыми столиками под разноцветными зонтами он присмотрел заранее. По вечерам, когда рынок закрывался, в кафе было не протолкнуться, а сейчас, в разгар базарного дня, сонно, пусто. Здесь можно было без помех поговорить. Устроившись за столиком, Иса спросил минералки, а майор пива. Иса удивился:

— Вам разрешают пить на работе?

— Оперативная необходимость, — ухмыльнулся Клименко. И это Исе тоже понравилась. Ну, нормальный мужик, не строит из себя.

— Так что вы хотите мне сообщить? Но сначала — кто вы?

— Неважно, — ответил Иса. — Называйте меня Магомедом.

— Магомед так Магомед. Слушаю, уважаемый Магомед.

Едва Иса начал рассказ, с лица майора исчезло выражение благодушия, проснулись глаза.

— Какая школа? — перебил он.

— Не знаю, не называли. В Беслане три школы, я узнал. Самая большая — первая, номер один. Восемьсот учеников. В День знаний народу будет больше тысячи человек. Скорее всего она.

— Продолжайте.

Когда Иса закончил, Клименко некоторое время молчал, пристально разглядывая собеседника, как будто пытался понять, заслуживает ли он доверия. Потом сказал:

— Если то, что вы рассказали, правда, это информация чрезвычайной важности. Вы не назвали участников разговора.

— И не назову. Не хочу, чтобы меня вычислили.

— Нет, так не пойдет, — решительно заявил майор. — Войдите в мое положение. С чем я приду к начальству? Источник информации не известен. Участники заговора неизвестны. Что мне скажет начальство? Какой-то псих тебе лапшу на уши навешал, а ты поверил. Знаете, сколько сумасшедших звонит по «телефону доверия»? Забегаешься проверять.

Довод показался Исе убедительным.

— Ладно, скажу. Одного не знаю, никто не знает. Его называют Полковником. А второго вы должны знать. Шамиль Рузаев.

— Шамиль Рузаев? Да, знаем. Вы никому не рассказывали об этом разговоре?

— Что я, больной? Только вам.

— И не рассказывайте. Никому. Ни под каким видом. Это смертельно опасно для вас. Что ж, теперь мне есть с чем идти к начальству. Спасибо. Вы поступили как настоящий патриот. А сейчас давайте разойдемся. Идите первым, я посижу, допью пиво.