Водяра

— Нет, спасибо, — отказался Тимур. — Игрок из меня никакой.

— А я, грешный, люблю пощекотать нервы. Ну, нет так нет. Чем могу быть полезен?

Разговор не получился. Емельчук даже не дослушал Тимура:

— Не понимаю. У вас претензии ко мне? Есть арбитраж, есть суд. Хотите разбираться по понятиям? Забивайте стрелку. Посмотрим, чья крыша круче. А сейчас прошу извинить, меня ждут партнеры.

Утром Тимура встретила взволнованная Нина Петровна.

— Нашла зацепку! Смотрите. Договор купли-продажи НПО «Иртыш». Читайте вот этот пункт, — ткнула она пальчиком с маникюром в документ. — Читайте, читайте!

Тимур прочитал:

— «Продавец гарантирует, что НПО „Иртыш“ задолженностей перед бюджетом и внебюджетными фондами не имеет».

— Вы поняли? Условия договора нарушены. Для любого суда это основание расторгнуть сделку, признать ее недействительной. Не лучший, конечно, выход. Жалко завод, столько в него вложено. Но в нашем положении выбирать не из чего. Все лучше, чем платить налоговикам десять миллионов долларов. Вы согласны?

— Спасибо, Нина, я подумаю, — ответил Тимур.

— Умница, — заметил присутствовавший при разговоре Гольдберг, когда Нина Петровна вышла. — Но дурочка. Молодая еще. Впрочем, этот недостаток быстро проходит. О чем вы собираетесь думать?

Тимур не ответил.

— Вот что я вам скажу, — продолжал Гольдберг. — В чем сходство между женой и главбухом? Не знаете. А я знаю. Обоих имеют. А в чем разница? Жену обманывать можно, а главбуха нельзя. Потому что когда вы обманываете своего бухгалтера, вы обманываете самого себя. За сколько вы купили завод?

— За восемь с половиной миллионов.

— А сколько поставлено в купчей?

— Два миллиона.

— Вот столько вы и получите, когда договор будет расторгнут судом и завод вернется к прежнему хозяину. Как же вы так лажанулись? Решили сэкономить на налоге?

Тимур пожал плечами:

— Так получилось. На налоге хотел сэкономить Емельчук. Я настаивал на фактической цифре. Тогда он сказал, что отдаст завод за десять с половиной, и ни центом меньше. Я согласился.

— Я так думаю, Тимур, что вы попали на домашнюю заготовку. Есть у шахматистов такой термин. Он бы не подписал договор ни на десять с половиной миллионов, ни на двенадцать. А только на два. Комбинация была многосложная с самого начала.

— Я мог и не купить завод, — возразил Тимур.

— Не купили бы вы, купил бы кто-нибудь другой. Ладно, проехали. Сейчас нужно понять, что делать.

— А что можно сделать?

Гольдберг усмехнулся.

— Что делают умные люди в трудных ситуациях? Думают.

Месячный срок, отпущенный налоговиками, истек. Лицензию отозвали. Завод остановился. Тимур понял, что если он не хочет расстаться с заводом, придется выплачивать чужой долг. Он уже начал переговоры о продаже владикавказского спиртзавода, когда Гольдберг однажды зашел к нему и с таинственным видом сообщил:

— У вас в приемной сидит один человек, с которым вам будет очень интересно поговорить. Фамилия у него Сахаров, но он такой же Сахаров, как я Иванов. Чем он интересен? Тем, что в 2001 году был бухгалтером у Емельчука. Не главным, староват для главного. Но соображает не хуже молодого. В этом вы сейчас убедитесь.

— Как вы его нашли? — спросил Тимур.

— Он сам меня нашел. Через знакомых знакомых и еще знакомых. Если копнуть, все люди знакомы. А если еще глубже копнуть, все люди родственники. Он просчитал, что мы окажемся в той ситуации, в какой оказались. Поэтому и пришел ко мне. Звать?

— Зовите.

Сахаров оказался старым евреем типично канцелярской, бухгалтерской внешности — с серым лицом, с серыми редкими волосами, с выцветшими рыбьими глазами. Но с хваткой делового человека. Не говоря ни слова, он достал из портфеля и положил перед Тимуром пухлую картонную папку с белыми шнурками. Тимур развязал шнурки, раскрыл папку и ахнул — в ней были все документы, касающиеся аферы с якутской водкой. Часть таких же документов Тимур привез из Якутска, другие видел впервые, хотя знал, что они где-то есть или, по крайней мере, были. Здесь было все: платежки, банковские проводки, товаро-транспортные накладные, справки «А» и «Б», уведомления налоговиков и самое главное — финансовые документы, по которым без труда можно было проследить, как якутские деньги, перечисленные НПО «Иртыш», перекочевали со счетов завода в чешские банки на личные счета Емельчука. И это были не копии — подлинники, все до последней справки.

— Сколько? — только и спросил Тимур.

— Тридцать, — застенчиво ответил Сахаров. — Не обездолит?

Тимур открыл сейф и достал три «котлеты» — три пачки по десять тысяч долларов. Сахаров спрятал их в портфель и встал.

— Приятно было познакомиться. Если буду нужен, Илья Аронович знает, как меня найти.