Водяра

— В самом деле расстреляете? — поинтересовался Тимур, когда конвой увел пленного, обеими руками придерживающего спадающие штаны.

— Раньше нужно было. На месте. А сейчас поздно, — ответил прокурор. Он тяжело выбрался из-за стола, выпил водки, зажевал тушенкой. — Получит лет двадцать. Или пожизненное.

— Разрешите, товарищ майор? — всунулся в дверь конвойный.

— Давай.

В комнату втолкнули невысокого толстого человека в замызганном сером халате, в каких ходят кладовщики, в грязных кроссовках без шнурков, с разбитыми губами. Это был Иса Мальсагов. Он быстро оглядел присутствующих. При виде Тимура застыл в настороженном ожидании.

— Садитесь, — предложил помощник прокурора.

— Спасибо, постою.

— Сядь! — рявкнул майор.

— Как скажете, слушаюсь, — поспешно закивал Иса, деликатно усаживаясь на краешек стула.

— Гражданин Русланов, — обратился прокурор к Тимуру. — Я допрашиваю вас в качестве свидетеля. Вы знаете этого человека?

— Нет, — отрезал Тимур. — И знать не хочу.

Иса помертвел.

— Тимур! Это же я! Я! Иса Мальсагов, коммерческий директор твоего кооператива! Посмотри, это я!

— Немного похож, — согласился Тимур. — Но тот Мальсагов, которого я знал, был в целом порядочным человеком. А сейчас я вижу перед собой вора без чести и совести. Впрочем, какая у вора честь и совесть?

— Да, да, вор, ты прав, вор, — заторопился Иса. — Я все отдам, все до копейки. Только скажи, что ты меня знаешь!

— Что за дела? — обернулся Тимур к прокурору.

— На предыдущем допросе гражданин показал, что вечером тридцатого октября предупредил вас о предстоящем нападении ингушских бандформирований. Вы подтверждаете его показания?

В комнате установилась тяжелая тишина.

— Брат, помоги! — еле слышно прошелестел Иса.

— Где его взяли? — спросил Тимур у майора.

— В Чермене.

— С оружием?

— Нет. В машине, вез бандитам жратву.

— Вы подтверждаете показания гражданина Мальсагова? — повторил прокурор.

— Не знаю, что и сказать. Он действительно меня предупредил. Но так, что я ничего не понял.

— Да или нет?

— Да.

Иса рыхлой квашней обмяк на стуле.

— Убрать, — брезгливо приказал майор конвойным.

— Его тоже посадят? — спросил Тимур, подписывая протокол допроса.

— Всех сажать — тюрем не хватит. Обменяем на наших, — отозвался прокурор и кивнул майору: — Давайте следующего.

Через день, когда Тимур вернулся домой, мать протянула ему бумажку с номером телефона:

— Несколько раз звонила какая-то девушка. Алина. Сказала, что работает у тебя в «Фиагдоне». Очень волновалась. Просила тебя сразу позвонить.

Трубку взяла Алина.

— Ты живой?

— Вроде бы да.

— Ранен?

— Кажется, нет.

— Я за тебя молилась.

— Спасибо. Поэтому я живой.

— Тимур, я не хочу, чтобы ты исчезал. Слышишь? Я хочу, чтобы ты все время был рядом!

— Я тоже, — сказал он.

— Кто такая Алина? — подозрительно спросила мать.

— Твоя будущая невестка.

— Вот такие вы все, мужчины. Пока смерть в лицо не глянет, никогда не знаете, что вам нужно. Ну, дай-то Бог, сынок, дай-то Бог!..

VII

Пятьсот четыре убитых, в их числе триста пять осетин и сто шесть ингушей, тысячи раненых, сотни пропавших без вести. Уничтожены тринадцать из шестнадцати селений Пригородного района, десятки тысяч осетин остались без крова, шестьдесят тысяч ингушей из Владикавказа и Пригородного района бежали в Ингушетию от погромов. Таким был итог шестидневной войны, получившей название «осетино-ингушский конфликт». Указом президента Ельцина в зоне конфликта было введено чрезвычайное положение, усилены войска, контролирующие границу. Начался мучительно трудный, как после тяжелой болезни, процесс возвращения к мирной жизни с попытками разобраться, что же произошло.

— Мне непонятно одно, на что они рассчитывали? — при встрече с Алиханом спросил Тимур. — Они захватят Пригородный район, правый берег Владикавказа, а мы утремся? За кого они нас принимают? Они воины, а мы стадо баранов? Не вижу никакой логики. Ты видишь?

— Вижу.

— Так объясни!

Историю пишут победители, доказывая закономерность победы, объяснил Алихан. Побежденные пишут свою историю, оправдывающую поражение вмешательством внешних сил. По ингушской версии конфликт спровоцировала Москва. Не ингуши напали на Осетию, а осетинские национал-экстремисты при поддержке российской армии устроили этническую чистку. В расчете на то, что вооруженные силы Чечни придут на помощь братскому ингушскому народу. А это, в свою очередь, даст России повод для вооруженного вторжения в Чечню, и с независимостью Ичкерии будет покончено навсегда.

— Такая вот логика, — закончил Алихан.

— Значит, это мы напали на беззащитных ингушей? — возмутился Тимур. — Мы дошли до Назрани, а не они до Владикавказа? Ничего себе история!

— Это не история, это пропаганда. Ложь должна быть чудовищной, тогда пропаганда действует. Это не я придумал, об этом еще Геббельс писал.

— Почему же Чечня не пришла на помощь братьям-вайнахам?

— Об этом нужно спросить у Дудаева. Не об этом сейчас нужно думать, совсем о другом.

— О чем?