Водитель для дочери

— Ты мне не нянька… — Наконец, надломлено проговорила она. — Я — взрослая женщина! И если ты считаешь, что можешь утаскивать меня из клуба, как какую-то…

Парень не дал ей договорить. Слишком невыносимо было смотреть, как движутся ее губы цвета спелой малины, когда она вот так кричит на него, как вот так с гордостью заявляет, что она женщина. А, может, эти самые слова и сыграли свою роль. Сорвали его внутренний стоп-кран, который все это время, скрипя, продолжал держаться в хлипком положении «она еще ребенок», «она — дочь врага».

Влад стиснул Ксюшу в объятиях и жадно поцеловал. Он больше не мог мыслить трезво. Эйфория от того, что он успел спасти девушку от этого пьяного типа, бросившего наркотик в ее бокал, клокотала в груди радостным трепетом. Еще и прохладный морской воздух после душного задымленного сигаретами клуба беспощадно ударил в голову.

Ксюша пару раз безвольно толкнулась в его грудь ладонями и сдалась. Приоткрыла рот для поцелуя, позволила его горячему, сладкому языку проникнуть в свой рот и стала неуклюже отвечать. Сначала их соприкосновение было почти невинным: они изучали друг друга, бережно касались языками, нежно затягивали друг друга в омут страсти и осторожно покусывали.

А потом, будто окончательно сорвавшись с цепей, охваченные дикой жаждой, их губы, языки и тела слились в страстной схватке. Влад придерживал Ксюшу за талию, а ее руки торопливо блуждали по его спине, комкали ткань футболки и пробовали на ощупь крепкие мышцы, скрытые под ней.

Этот поцелуй был пугающим и порывистым, точно ураган над побережьем. Молодые люди держались друг за друга, боясь, что отпустят — и одного из них унесет этим страшным, мощным порывом страсти. Они стискивали друг друга в объятиях и едва не раскачивались в такт поцелуям, настолько сильно их обоих потрясла сила этой страсти.

Даже оторваться получилось с трудом: это случилось, когда Ксюша беспомощно застонала, и от этого сладкого звука у Влада в паху стало невыносимо больно и тесно. Он прервался и посмотрел на раскрасневшуюся девушку, пытаясь побороть головокружение.

Ее губы горели в свете ночных фонарей, длинными темными волосами играл прохладный ветер. Ксюшины потрясенные глаза распахнулись чуть не на пол-лица при виде него — так, будто девушка видела его впервые, будто тоже вдруг осознала значимость того, что только что произошло.

«Какая красивая… Какая… хорошая, — застучало у Влада в висках, — как долго у меня не получалось признать этого и позволить себе дотронуться до этой красоты». Он нехотя разжал пальцы и выпустил ее из оков своих объятий.

— Я не собиралась. — Ксюша медленно опустила руки и нервно облизала губы. — Не собиралась с ним, с тем парнем…

— Я знаю. — Кивнул он.

Влад понимал, что у него просто башню сорвало там, в клубе, от чувства собственничества, от ревности, да и от слепой ярости, что уж там.

— Просто он был таким милым… — Она наивно встряхнула волосами.

«Совсем еще молодая, импульсивная, никакого опыта», — парень покачал головой. Только в глубине своих мыслей, Влад мог признаться, что этот недостаток все же казался ему сексуальным.

— Они все милые, когда пытаются снять себе девочку на ночь. — Стиснул он зубы.

И заметил, как она тут же гневно сжала кулаки. Нежный ветерок, кружащий над парковкой, снова взметнул ее волосы.

— Это не давало тебе права вытаскивать меня из клуба, как какую-то куклу! — Возмутилась Ксюша, делая шаг назад. — Ты мне не хозяин! Ты…

Влад не позволил ей покинуть его объятия. Рывком притянул обратно к себе и вжал в свою грудь ее маленькое тельце почти до хруста:

— А кто я тебе?

Трудный вопрос.

Она подняла на него взгляд, разжала кулаки и заскользила пальчиками вверх по его предплечьям. Это был самый долгий зрительный контакт между ними со времени их знакомства.

Ксюша стала первой в жизни Влада, кто смог вызвать такие противоречивые и сильные эмоции, первой, кто обнаружил в нём чувства и спутал вдруг все карты.

Эта девушка сводила его с ума, она стала его личной занозой в сердце. Лишь в ее лицо он мог бы смотреть целую вечность, лишь ее тело хотел бы клеймить своим телом, и только ее глаза он мечтал видеть напротив — главное, всегда находить в них себя. Вот как сейчас.

— Ты тот, кем сам захочешь стать для меня. — Сорвалось с ее губ.

— Хреново. — Хрипло заметил он, вдыхая ее запах.

— Почему?

Между ними не осталось ни сантиметра. Парень чувствовал, что его тело и разум больше не подчиняются друг другу. Земля неумолимо уходила у него из-под ног.

— Сама знаешь, почему. — Его дыхание снова стало горячим и сбивчивым. — Преград между нами предостаточно.

— Преграды — дерьмо. — Выдохнула она с усмешкой.

И с тяжелым вздохом Влад схватил ее за шею и впился в ее губы с новым, требовательным поцелуем.

27

Едва острое, насыщенное чувство эйфории немножко схлынуло, на смену ему пришло осознание безнадежности ситуации. Молодые люди молчали на обратном пути домой, но каждый из них не переставал думать о невозможности их отношений.

Да, преграды, может, и были дерьмом, но дерьмо всегда трудно игнорировать и еще труднее побороть.