Водитель моего мужа

Я боялась, что Дима что-то написал или сказал в трубку, пока я не видела. Ведь Паша ослушался его приказа и попытался вывезти меня, в чем признался моему мужу в подъезде. Он звучал убедительно и сумел подать скверную выходку, как что-то само разумеющееся, да и репутация Паши подсказывает, что он мог так поступить. Спрятать и укрыть слабую женщину.

Просто слабую… необязательно любимую.

И потом он несколько лет рядом, работает на меня и сопровождает почти каждый день. Я не чужая ему в любом случае.

Я собираю эти доводы, чтобы дышать ровнее. Дима не должен заподозрить, Паша поступил как достойный мужчина, пусть как мой приятель, но не любовник. Пусть думает так, только так.

Это логично. Нужно самой в это поверить…

Глубоко внутри я все-таки жду нового прилива. Отчетливо вижу перемену Димы, но боюсь поверить, что это надолго. Не хочу жестоко обманываться и оказаться неготовой, когда его вновь накроет. И я вздрагиваю всем телом, когда слышу голос мужа. Дима зовет меня, и я машинально киваю охраннику, зачем-то извиняясь, что мне придется отлучиться и оставить его одного, и иду в ванную.

— Ольга, вот я подготовил лекарства, — Рудов ловит меня у дверей и показывает на столик, где разложил упаковки.

Он подробно рассказывает, что и когда надо будет дать мужу. Я киваю, запоминаю и попутно думаю, что Дима запретил присылать сюда медсестру или кого-нибудь из персонала. Он действительно не хочет никого видеть и только неутихающая боль заставила вызвать врача.

После я строго указываю охраннику на дверь, иначе на него спустят собак за одну попытку постучаться, и провожаю гостей за порог. Через пару минут, когда стихает рычание дизельного мотора, я вновь оказываюсь с мужем в большом доме один на один.

Снова никого. И звонкая тишина.

И пакеты на кухонном острове. Наверное, охранник принял доставку, пока я слушала Рудова. Я заказала продукты из гипермаркета, чтобы приготовить обед, и несколько блюд из их кулинарии на случай если Дима не сможет ждать. Я разбираю бумажные пакеты на автомате, заполняя двухдверный холодильник, а в мыслях кручу сложившийся тупик.

Мне нужно сообщить Паше, что со мной всё хорошо, а я не знаю как. У меня нет сотового, который потерялся еще в баре, просить у мужа телефон я не стану. Я не умею удалять так, чтобы не осталось следов. Дима каждое стертое сообщение достанет, если у него закрадется легчайшее сомнение. По той же причине я боюсь использовать интернет в доме и ноутбук в кабинете.

Лучше подождать?

Не горячиться и не паниковать. Паша узнает о вызове Рудова и сможет деликатно и красиво выведать, что происходит в доме. В конце концов, пострадал Дима, а не я. И сколько мы здесь пробудем? Не вечность же...

— Я голодный, — Дима входит в столовую и направляется ко мне. — Ты заказала, да?

— Я поставила в микроволновку, надо только кнопку нажать.

— Отлично.

— Или давай я? — смотрю на его перебинтованные руки и чувствую фантомные уколы в своих пальцах.

— Я не беспомощный.

Дима тыкает в дисплей и облокачивается на столешницу, переводя тяжелый взгляд на меня. Я же отворачиваюсь к раковине, в которую закинула болгарский перец и лук. Я решила приготовить пасту, так что мне нужно еще достать блендер, миску поглубже и проверить не забыла ли я заказать сливки…

— Не хочешь разговаривать со мной? — отзывается Дима.

— Что? … Почему?

— У тебя это на лице написано. Красной строкой горит.

Звонко щелкает микроволновка, и Дима достает тарелку. Он проходит с ней к барной стойке и забирается на высокий стул.

— Ты до сих пор молчишь, — напоминает он после паузы.

— О чем ты хочешь поговорить?

— Не знаю… О чем разговаривают муж и жена? Может, начнем вместе вспоминать?

Я слышу, как он спускается со стула и идет к холодильнику. Потом опять к микроволновке. Не сразу, но я понимаю, что он разогревает порцию для меня. Дима аккуратно обхватывает мой локоть и кивает в сторону стойки.

— Тебе тоже нужно поесть, — говорит он и подталкивает меня вперед. — Оставь эту готовку, к черту ее.

Он подводит меня к стойке и ставит вторую тарелку передо мной, и стоит над душой, пока я не забираюсь на стул.

— Я уже не помню, о чем разговаривают муж и жена. Или даже не знаю. Мы почти не жили нормально...

Господи, зачем я все это говорю? Чего я добиваюсь?

А он?

— Ты хочешь всё исправить? — мне кусок не лезет в горло и я бесцельно вожу вилкой по ризотто, хотя всему виной беспокойная волна, что потихоньку поднимается внутри.

Он действительно хочет всё исправить? Вернуть назад и переиграть как партию?

Если Дима влюбится в эту идею, то наши отношения вернутся к мраку молниеносно. Я не смогу подыгрывать ему, где-то вовсе начну сопротивляться, и он опять включит каток. Он ведь не умеет по-другому.

— Я хочу попробовать, — Дима хмуро смотрит на мои безуспешные попытки поесть. — Оль, ты сильно похудела…

— Это уже давно.

— Рудов беспокоится, он говорил мне раньше, но я не слышал. Не замечал.