Я забываюсь и удивляюсь себе, я всегда любила порядок, но была равнодушна к узору обоев или принтам на маленьких подушках. Дима платил деньги специальным людям, а я не участвовала даже на уровне простого любопытства. Мне было плевать, в каких комнатах жить.
Трудно воодушевиться, когда тебе дают выбрать цвет стен в камере.
Но в этом доме всё иначе. Кроме того, что Дима возвращается поздним вечером, как случается всегда, когда он уезжает по делам в офис.
— В этом городе все хотят друг друга поиметь, — произносит он устало, срывая с плеч темно-синий пиджак.
Дима бросает его на диван и поднимает на меня темные глаза.
— Страховой агент не понял, кто я, представляешь? — он усмехается и качает головой, не веря до сих пор. — Мой юрист побелел, когда тот начал разговаривать со мной свысока. А потом закашлялся.
— А ты?
— Мне почему-то стало так смешно.
Дима разворачивается и тоже падает на диван, вытягиваясь в полный рост.
— Помощник отвел агента в сторону и прояснил ситуацию. Тот сантиметров на десять сразу стал ниже.
Я подхожу к нему и вытягиваю пиджак из-под его плеча. Встряхиваю мягкую ткань, разглаживая заломы, а потом перевожу взгляд на мужа. Смотрю на него сверху вниз и замечаю хмельную улыбку на тонких губах.
— Ты пил?
— Стрельников затащил к себе, он открыл новый бар и выписал весь персонал из Англии… Нет, Оль, я не пьян, — он запоздало понимает, о чем мой вопрос, и резко встряхивает головой. — Устал только.
— А голодный?
— Нет, у него отличный повар, — Дима улыбается и переворачивается на бок, а потом протягивает руку и обхватывает мое запястье. — Посиди со мной немного. Я, наверное, здесь и усну.
У него горячие сильные пальцы. Я смотрю на них, на то, как они касаются моей кожи и продолжаю ровно дышать. Нет ни страха, ни отвращения.
И Дима не тянет меня, а ждет, когда я сама сделаю движение. Останусь или уйду. Я складываю его пиджак пополам и опускаюсь на диван рядом с грудью Димы. Вновь смотрю на его волевое лицо и понимаю, что он и правда скоро заснет.
— Помнишь, как я учил тебя водить? — Дима неожиданно оживляется и вскидывает головой, сминая мягкую подушку до скрипа. — Я сейчас вспомнил… Ты чуть не снесла ворота! Черт, а я, дурак, думал, меня сложно удивить.
Банально, но я перепутала педали, когда парковалась. И успела их распутать в последний момент. Мы еще не были женаты, но я носила его кольцо.
— Я запаниковала. Ты еще выбрал самую дорогую машину.
— У меня тогда не было дорогих.
— По нынешним меркам, да, — я киваю с улыбкой. — Почему вдруг вспомнил?
— На тебе такая же рубашка.
Дима поднимает руку и проводит по моему плечу, задевая рукав голубой хлопковой рубашки.
— И правда, — я удивляюсь совпадению и его памяти, — очень похожа.
Дима же ведет ладонь дальше по моей спине, а потом нажимает с силой и увлекает меня к себе. За секунду запирает в крепких объятиях и сплетает замок из стальных пальцев на животе.
— Я не буду больше двигаться, — произносит он, чувствуя мое напряжение. — Но я так соскучился, малышка, по твоему запаху, телу… Я много, что вспоминаю.
— Дима, как прежде уже не будет.
Я пугаюсь собственных слов и утыкаюсь лбом в кожаную обивку дивана.
— Я не буду твоей. Не могу… Слишком многое случилось между нами.
Дима разворачивает меня рывком и надвигается сверху, вглядываясь в мое лицо. Он молчит и будто ждет подсказки, что я погорячилась и не думаю на самом деле так, как сказала. Но я упрямо смотрю поверх его плеча и выставляю локоть, чтобы не ощущать его так близко. Только Дима идет дальше, его широкая ладонь находит край моей рубашки и начинает задирать ее.
— Остановись.
— Я буду нежен. Помнишь, каким я был раньше? Я сделаю всё правильно, малышка, я помню, как ты любишь…
Я ловлю его ладонь и вытягиваюсь в сторону, чтобы отодвинуться от лица Димы.
— Нет, Дима, услышь меня. Так больше не будет. Никогда. Только если силой.
Он намного сильнее, и хотя я рвусь прочь, но он уже практически лежит на мне и сковывает все мои осторожные попытки освободиться собственным телом, массивным и тяжелым.
— Никогда, — он повторяет главное слово с неясной интонацией.
— Я не хочу ругаться с тобой и воевать… Но я не могу быть твоей женщиной. Твоей женой… Ты бил меня. Насиловал. Господи, Дима, я никогда этого не забуду… Не трогай меня, пожалуйста. Я же не кукла.
Я прикрываю глаза, чтобы выдохнуть, и через мгновение чувствую, как Дима отодвигается и поднимается с дивана.
Глава 22
ДМИТРИЙ
Отшатываюсь от нее и иду наверх, хотя сон пропал. В голове гудит ее “НИКОГДА” и отдается противным гулким эхом. Хочется то ли орать, то ли выть… Достаю из кармана брюк пластинку с обезболивающим и закидываю в рот несколько таблеток. Сворачиваю в гостевую ванную и пью из-под крана, чтобы пробить чертовы пилюли дальше. А потом засовываю голову под холодную струю и резко встряхиваю, приходя в себя.
Блядство!
Ни хера не помогает. Только нарастает. Сука…
Может, уехать? От греха подальше.
А что мне помешает приехать назад, если накроет?