Водки летчикам не давать!

Андрей Загорцев ВОДКИ ЛЕТЧИКАМ НЕ ДАВАТЬ!

Жить без пищи можно сутки,

Можно больше, но порой

На войне одной минутки

Не прожить без прибаутки,

Шутки самой немудрой.

А. Твардовский

«Василий Теркин»

ВОТ ТАК БЫЛО ( Чувство глубокого непатриотизма)

Весной 95 года, когда было небольшое затишье в красивом и спокойном городе Грозный, я на «борзом» коне подкатил к своему шефу и вытребовал себе неделю отпуска. Шеф меня мотивировал всякими нескучными словами, я мотивировал шефа и апеллировал к своей контузии и ранению, наконец наш полковник плюнул в мою сторону, но попал себе на ботинок и сказал: «Х…й с тобой, чтоб через неделю — как штык».

Проинструктировав всех кого можно и нельзя, я дернул в к себе на родину. По приезду я выслушал от предков кучу причитаний и наставлений, посидел за столом с родственниками и убыл на свою квартиру. Там, соответственно, обзвонил всех друзей-приятелей и вечером началась грандиознейшая пьянка. Народу было много, водки и закуски еще больше, произносились тосты, пелись песни, кто-то тихонько и интеллигентно, чисто по-граждански, блевал в туалете. В процессе пьянки раздавалось несколько телефонных звонков и чей-то бодрый мужской голос спрашивал:

— А ето квартира такого-то?

— Да, отвечал я.

— А вы завтра на месте будете?

— Да мля, з-заходите, похмелимся, — бравировал я, и бросал трубку.

И так несколько раз. Скоро мне это надоело и я послал звонившего на его далекую прародину.

Далеко за полночь, проводив всех, я бухнулся спать.

С утра встал сам, долго не мог понять, где нахожусь, истошно орал:

— Скамейкин, падла, хде кофе-е, грей душ!

Наконец я понял, что мой матрос Скамейкин остался в Грозном и душ не надо греть на солярке, а просто надо открыть кран. Кое-как поднявшись и одевшись, я поплелся на кухню. И тут в мозги ворвалась трель дверного звонка…

«Кого это прет?» — подумал я и открыл дверь.

На лестничной площадке топтались два интеллигентных милиционера и какой-то капитан с инженерными петлицами на новеньком камуфляже.

— Здрасте, — бодро произнес он.

— Здорово, — буркнул я. — Че хотел? Че не хотел?

Капитан хмыкнул, видно внешний вид мой доставил истинное наслаждение. Действительно: стоит полупьяное тело в трениках, майке, со свежим шрамом на морде и дерзит. Сдержав бившее его изнутри негодование, капитан весьма вежливо попросил меня проехаться с ними. Я подумал, что каким-то образом нашим городским властям стало известно, что доблестный герой чеченской войны приехал в родной город и хотят меня пригласит на какой-нибудь фуршет.

Капитан сказал, что, в принципе, они на машине, и я, накинув спортивную куртку и поменяв тапки на кроссовки, спустился с ними к подъезду. Дальше все напоминало дурной сон.

Возле подъезда стоял «воронок», и пока я стоял открыв рот, менты быстренько впихнули меня в обезьянник и захлопнули дверцу.

— Э-э-э-э-э, ур-роды, вы чё творите! — заорал я.

— Молчи, придурок, отбегался, — сказал саперный капитан, менты поддержали его ржанием.

Дальше все напоминало театр абсурда. Меня привезли в военкомат и засунули в актовый зал к куче полупьяных призывников, на дверях стоял какой-то мабутей и гордо гноил призывников.

Кому-то орать, что я старший лейтенант, представитель разведки ТОФА и тока что прибыл со штурма Грозного — было абсолютно бессмысленно.

Потом пришел тот самый капитан, который оказался начальником отдела призыва. Он начал читать списки команд и выслушивать все пожелания абсолютно не желавших служить призывников.

Я в прострации сидел на табуретке и молчал.

Тут зашел военком и капитан скомандовал: «Смирно!»

Надо ли говорить, что я по привычке вскочил и вытянул руки по швам. Остальные призывники, глядя на меня, лениво начали подыматься.

Военком сказал пару напутственных речей, потом представил мабутейного сержанта, который попытался рассказать, как клево служить в пехоте…

Рассказ сержанта я сдабривал своими замечаниями.

— Вы научитесь стрелять из всех видов стрелкового оружия, — верещал толстый сержант.

— А тебя не научили? — спрашивал я.

Военком хмыкал, капитан багровел, призывники ржали.

— Да я!.. — ерепенился мабутей.

— Да ты писарь видать, вон щеки какие, — бухтел я.

Сержант решил, что я точно попаду к ним в часть и тогда мне капец. Он мне исподтишка показывал кулаки, что-то гундосил, короче выступление я сорвал. Военком прикрикнул на нас, поднял меня и сказал такие слова:

— Вот Вы, товарищ призывник, несколько лет бегали от призыва, а теперь Вам придется отдать Родине долг. Я лично позабочусь о том, чтобы вы попали в одну часть с товарищем сержантом.

Мабутей довольно крякнул.

— А кто Вам сказал, товарищ подполковник, что я Родине что-то должен? А почему в мабуту? — я специально акцентировал слово «мабута». — Че, два года возле какой-нибудь БМПшки загибаться?

Военком открыл рот и сумел сказать:

— А Вы и знаете, что такое БМП, а?