Водная пирамида

Тетка замолчала. Видимо, она хотела перевести разговор на другую тему. Время поджимало. Вечером я должен был вернуться на другой берег Озера. В то врет как тетка пошла искать в большом пакете фотографию своей матери, я не переставал думать об этой много пережившей женщине с неизвестной мне ранее трудной судьбой, но при этом с такой огромной силой и способностью к выживанию.

Какой была женщина, которая позднее оказала такое влияние на жизненный путь Отца, путь семьи? Ничего для нее не было важнее в жизни, чем судьба рода. Тетка была счастлива, что ей удалось найти фотографию своей матери. Впервые за полвека я увидел, как она выглядела. Старушка со строгим выражением лица. Широкий лоб, черные брови. Рядом с ней муж, явно ее старше, серьезный взгляд, с достоинством держит трубку. Здесь и Отец, на вид ему лет тридцать, высокий, стройный, с острыми усами, а около Отца — Мама, двадцати летняя, худенькая и красивая. С ними маленькие дети.

Долго продолжалось это путешествие по семейным фотографиям, будто по лабиринту, составленному из прошедшего балканского времени в жизни семьи, по этому собранию исчезнувших жизней, чьи следы я изучал. Многие лица я видел впервые, а они мне были близкими родственниками по линии тетки…

Тетя приносила все новые и новые фотографии. Мы почти потеряли счет времени. Приближался миг расставания. Тетка хотела, чтобы я остался подольше, предчувствуя, что эта наша встреча будет последней. Мне же верилось, что я еще вернусь. Она проводила меня до порога. Крепко обняла. Она была мне самой близкой родственницей, оставшейся в моей жизни от отцовского рода по обе стороны границы…

2

Солнце садилось, когда я миновал границу со стороны Албании. Я снова оказался в монастыре Святого Наума. Солнце, похожее на красновато-синюю слезу, терялось в лучах самого изумительного заката из всех, какие только я видел на планете Земля. Мне удалось разглядеть контуры родного городка, который сейчас мне показался менее знакомым, чем когда-либо. Всего несколько часов назад я был в нем, а теперь он выглядел как совсем другой город.

В задумчивости я остановился у монастырского колодца в сотню метров глубиной, дно которого было связано с Озером. Я вглядывался в глубины колодца, будто в нем было спрятано исчезнувшее время семейства. Нарушенное равновесие озерных вод отражалось и на уровне воды в колодце. Со дна колодца доносился шепот набегавших волн Озера, дыхание святых. Я пошел по дорожке, ведущей со скалистого холма, на котором гордо возвышался монастырь, вниз к самому большому роднику на Озере, связывающему две страны и переходящему в быструю реку, которая вливалась в Озеро.

Со всех сторон бурлила вода, создавая волны, пену и брызги, но оставаясь при этом абсолютно прозрачной. Она стремилась к Озеру и впадала в него, прославляя движение, которое было единственным на огромном водном пространстве. Я стоял на берегу, в том месте, где синяя река с шумом вливалась в Озеро. Казалось, что пришли в движение истоки самого Озера, самой его жизни, начавшейся миллионы лет тому назад. Отсутствующим взглядом я напряженно всматривался в кипение бело-синих вод, которые, будто освещенные иллюминацией всех цветов радуги, разливались по всему Озеру.

Уже давно не было слышно голоса Мамы, предупреждавшего, чтобы я не смотрел в забытьи на Озеро, а то унесут меня его воды. Но нельзя было оторваться от этих вод, они завораживали, манили за собой, приглашая путешествовать по Озеру. Пересечь близкую границу, обозначенную где-то в глубине.

В подсознании все сильнее звучал голос. Его источник я никак не мог определить: происходил ли он из семейных устоев и традиций, которыми пропитано это пространство, или из понятий, содержащихся в книгах Отца, тех истин, которые в течение долгого времени пластами оседали в моем сознании и теперь все настойчивее призывали меня изучить здешние места? Нет, я не мог установить, Отец ли, или его книги, прочитанные мной в том порядке, в каком требовалось, следуя за его алхимическими изысканиями, проводимыми им в библиотеке, звали меня в одно из великих, не осуществленных им путешествий по водам, которые замыкали планетарный круг!

По мнению Отца, семья могла бы разорвать порочный круг скитаний, если бы последовала по проверенному угрями пути.

Я с восторгом наблюдал, как сталкивались светло-голубые и синие пенящиеся воды Озера и реки и отражались в пространстве тысячами раздробленных жемчужин.

— Будь осторожным, сынок, околдуют тебя и унесут эти воды. Или беги от них, или следуй путем угрей…

Я узнал, это был отцовский голос, будто посланный с того света сюда, в эту точку пространства, где природа упоенно демонстрировала свою мощь. Я находился в том судьбоносном месте, где, как когда-то предполагал Отец, начинался и заканчивался путь угрей, путь семьи в изгнании. Видимо, поэтому эта отцовская мысль, так крепко засевшая мне в голову, подсознательно пробилась здесь наружу.