Водный Феникс. Книга третья (СИ)

Только теперь виновницей оказалась Оля и, по сути, совершила покушение на убийство. Однако удивительно быстро нашелся артефактор, который продал этот самый рунический клинок, якобы назвав при этом его единственным свойством преодоление магических щитов. А с древним орудием жестокого и эффективного убийства магов он его перепутал в силу своего уже преклонного возраста… Само собой, после небольшого расследования его за это отправили в магическую тюрьму.

Ну а Громовы… Они затаились. Теон сразу открестился от этой проблемы, а также всячески поддержал самое строгое наказание для артефактора, который «чуть не погубил одну студентку и не сделал убийцей вторую». И после этого глава рода Громовых перестал давать какие-либо комментарии, стараясь вообще не пересекаться с журналистами. Однако то, что в большинстве печатных изданий новость о дуэли девушек так и не появилась, говорило о том, что Теон явно старается это дело замять.

На то время, пока обе пострадавших студентки находились в больничных покоях, пусть и в разных палатах, рядом постоянно дежурили преподаватели. Просто на всякий случай. Но как только Олю более-менее привели в порядок, она предпочла вернуться в свою комнату. Мы с Аней даже не успели в себя прийти до того, как Громову уже поставили на ноги.

А вот нам предстояло усиленное лечение в течение нескольких дней как минимум, чтобы суметь вернуть руку. Благо Аня в любом случае собиралась остаться в академии на этих каникулах, поэтому времени на восстановление было более чем достаточно.

Из развлечений у нас были только разговоры. Приходили друзья, заглядывали и преподаватели, а Диего… Судя по рассказам, сначала он весьма мешался целителям, отказываясь покидать палату, когда Аню еще только принесли, хотя его сюда никто и не звал. А когда его все же выгнали, то вернулся вечером и умудрился сломать дверь, не поняв намека, что время для посещений закончено и больные отдыхают… Но все очень весело посмеялись над тем, как его охаживала и выдворяла Светлана Владимировна, даже не прибегая к помощи Гранина. Зато на следующий день друг пришел уже с цветами: большой букет для грозной главы больничных палат, и еще один поменьше — для Ани.

Сам я лишь ненадолго создал простого клона, чтобы «отметиться» в академии, проведать раненую подругу, что выглядело вполне логично, а заодно повидаться с Николаем, чтобы обговорить один срочный заказ для зреющего в моей голове плана мести…

Когда нас навещали друзья — все дружно поносили Громову за то, что она натворила. И, конечно, поддерживали Аню. Хвостов и Гранин тоже к нам заглянули: оба первым делом извинились, что все так вышло, и немного рассказали о том, как идет расследование. Олю несколько раз допросили, а затем нашли артефактора и довольно быстро дело закрыли. Старик явно виновен, а девушка ничего не знала об опасных свойствах клинка, что подтвердила и ее проверка на артефакте истины.

Роль Теона была вообще какой-то смазанной. Он вроде как тоже не был в курсе, какую жуткую покупку совершил, однако истинность его слов не проверяли, поскольку он сам подозреваемым, в отличии от дочери, не являлся, да и артефактор уже повинился. Но все мы понимали, что это дело отдает очевидной гнильцой… Оставалось лишь надеяться на то, что артефактор изменит свои показания, поскольку в его случае артефакт истины терялся: видимо, память и рассудок действительно подводили старика. Либо кто-то над ними поработал…

Приходили и одноклубники, которые вели себя примерно так же, как и друзья: то поддерживали Аню и желали ей здоровья, то высказывали свое негодование в сторону Громовой. А когда пришла Катя, то она поразила меня больше всех: девочка плакала и обнимала меня больше часа, периодически извиняясь и оправдываясь, что ничем не смогла помочь, и за то, что не увидела опасность раньше. Слишком поздно она решила усилить свое зрение…

И оказалось весьма непросто ее утешить. Но если быть до конца честным, мне было очень приятно, что она настолько сильно обо мне переживает. Вот только винить ее в чем-либо в этой ситуации мне бы и в голову не пришло!

Однако гораздо тяжелее мне давались разговоры с Аней, когда никаких посетителей не было, и мы оставались наедине. Я чувствовал вину гораздо большую, и далеко не такую надуманную, как у моей маленькой ученицы. Аня была права с самого начала, а я не только не раз ставил ее в неловкое положение, смущал и все время спорил насчет Громовой, но и в конечном счете чуть не погубил этим нас обоих…

Причем подруга смогла понять меня, и смогла простить. Но не я сам. Чувство вины съедало меня изнутри, и больше, чем на себя, я злился только на Олю, чувствуя себя преданным… А ведь я подозревал, что мог ошибаться насчет нее, но все равно продолжал выгораживать! Лишь сейчас, когда стало невыносимо больно, я наконец понял, что эта стерва, а точнее, та девушка, которой я ее считал, мне нравилась… Но кажется, я слишком увлекся фантазиями, не замечая реальности.