Водный Лабиринт

— Типичный старательный швейцарец. Вот поэтому-то они делают часы и отмывают деньги в своих банках, — насмешливо заметил Мэхони.

— Так что же нам делать?

— Пока что, как я уже говорил, сидите тихо вплоть до новых распоряжений. Я должен побеседовать с великим магистром. Fructum pro fructo, отец Корнелиус.

— Silentium pro silentio, монсеньор.

Мэхони понимал, что совершать еще одно убийство в Берне будет слишком опасно. Но если этот Грюбер и вправду так старателен, то в ходе расследования убийства Вернера Хоффмана он способен выйти на братство.

Мэхони набрал номер личных апартаментов Льенара.

Трубку сняла горничная.

— Квартира государственного секретаря. Слушаю вас.

— Здравствуйте, я секретарь кардинала Льенара. Мне нужно с ним поговорить.

— По-моему, его преосвященство уже спит.

— Проверьте. Дело крайней важности.

Мэхони знал, что Льенар страдал от бессонницы и спал от силы три часа в сутки, как некогда Папа Иоанн XXIII.

Действительно, чуть погодя в трубке послышался голос кардинала:

— Монсеньор Мэхони, чего вы хотите от меня в этот час?

— Ваше преосвященство, прошу срочно принять меня. У нас намечаются проблемы в Швейцарии.

— Хорошо, жду вас через десять минут.

От покоев Святой Марты, где обитал Мэхони, до Апостольского дворца, в котором находились покои кардинала, было метров четыреста. Епископ предпочитал самую короткую дорогу — от площади Санта-Марта по виа дель Фондаменто, огибая сзади собор Святого Петра. Мэхони миновал кордон швейцарской гвардии, вошел в так называемые апартаменты Борджа, быстрым шагом пошел по коридорам и наконец добрался до здания, где располагались помещения, предназначенные для Папы и государственного секретаря.

У дверей, ведущих в комнаты Льенара, сидел молодой гвардеец. Он увидел епископа в лиловом облачении и вскочил на ноги.

— Монсеньор!..

— Сидите, — успокоил его Мэхони.

За дверью его ожидала та самая горничная, что сняла трубку.

— Монсеньор, его преосвященство ждет вас, — сказала она, сделала реверанс и поцеловала епископский перстень.

Личные апартаменты Льенара его секретарь посещал впервые. Он вошел в просторную гостиную. На большом столе в серебряных рамках стояли фотографии пап, глав государств и правительств, принцев и королей. Все они были с дарственными надписями.

— Это мой персональный музей, — объяснил кардинал, стоя за спиной Мэхони и наливая себе виски. — Хотите немного выпить, монсеньор?

— Нет, благодарю вас. Уже слишком поздно или еще слишком рано. Это зависит от того, как посмотреть.

— Итак, что же привело вас ко мне в этот час?

— Звонок от отца Корнелиуса.

— Что сообщает верный отец Корнелиус?

— Он, отец Понтий и отец Альварадо обеспокоены тем, что работа по переводу еретической книги подходит к концу.

— Пока что нам следует терпеливо ждать. Корни терпения горьки, зато плоды сладки. Тайна его в том, чтобы не просто ждать, но и кое-что делать. Уверяю вас, монсеньор, нетерпение отдельных людей не остановит меня и не собьет с пути. Передайте нашим братьям в Швейцарии, что человек, охваченный досадой или тревогой, должен проявлять терпение. Оно позволит избежать многомесячных мучений. Пусть они ничего не делают без моего разрешения, иначе нарушат правила братства и понесут за это кару.

— Но, ваше преосвященство, они, как и я, считают, что опасно давать этим ученым возможность завершить перевод.

— Вы, как и я, прекрасно знаете, что благодаря нашему союзнику внутри фонда Хельсинга книга предателя Иуды попадет к нам в руки. Надо только подождать. Каждый из нас хочет многого!.. Жаль, что мечтания съедают всю нашу жизнь, а задержки — все наше время. Но каков бы ни был мрак, в нем рано или поздно забрезжит свет. Помните, мой дорогой Мэхони, этот свет дает нам силу и надежду, позволяет мечтать и желать дальше, пока цель не будет достигнута. Скажите об этом братьям Понтию, Альварадо и Корнелиусу.

— Отец Корнелиус считает нужным предпринять какие-нибудь действия против этих ученых, но полагает, что в Берне делать этого не стоит. Это будет слишком опасно. Ведь сейчас там идет расследование смерти Хоффмана.

— В случае с Хоффманом исполнение было очень плохим. Как говорил великий Цицерон, человеку свойственно ошибаться, а глупцу — настаивать на своей ошибке. Если убийство Хоффмана было ошибкой, то повторение чего-то подобного в Швейцарии будет глупостью. Пусть остальные ученые разъедутся по своим странам, и тогда мы перейдем к действию. Братство нанесет удары в Канаде, Израиле, Чикаго и Женеве, и даже этот Грюбер со своим тонким нюхом ни о чем не узнает.

— Наша разведывательная служба собрала данные о команде, которая занимается еретической книгой.

— Осторожнее, монсеньор Мэхони. Мне не хотелось бы, чтобы агенты кардинала Белизарио Данди обнаружили связь между государственным секретарем и братством.