Водный Лабиринт

— Привет, дорогая. Как дела? — сказала ей Сабина.

— Все хорошо, спасибо. Отдыхаю после поездки у себя дома, в Венеции.

— Повезло тебе! Я бы тоже хотела оказаться сейчас в Венеции, а не в Берне, — заметила вдруг реставраторша.

— Почему? Что-то случилось с книгой?

— Нет, с книгой все в порядке. Помнишь Вернера Хоффмана, специалиста по папирусам?

— Конечно, помню. А что с ним?

— Авария. Как раз в тот день, когда ты у нас была. Машина свалилась в замерзшее озеро. Вернер утонул.

По спине Афдеры пробежал холодок. Она села, выпрямилась и спросила:

— Как все это произошло?

— Полиция говорит, что случай очень странный. Озеро находится в километре от дороги, по которой он обычно ездил. Нас даже спрашивали, не было ли у него депрессии или склонности к самоубийству. Ты можешь себе представить Вернера со склонностью к самоубийству? Такого жизнерадостного человека надо было еще поискать. К тому же он очень любил свою работу. Не верю, что Хоффман вдруг захотел въехать в озеро и утонуть в нем. А если кто-то помог ему?

— Что-что?

— Может быть, кто-то помог Вернеру утонуть?

— Но как? Тогда получается, что он увидел кого-то знакомого или того, кто внушал ему доверие, и остановил машину. Не знаю, зачем ты задаешь такие вопросы, Афдера, но они меня пугают.

— Ладно, может быть, все это ерунда. Не бери в голову. Вероятно, и в самом деле произошел несчастный случай. Кто ведет расследование?

— Грюбер, кажется… Ханс Грюбер или как-то так, из отдела по расследованию убийств бернского управления. Если хочешь, я поищу визитку и дам тебе его телефон.

— Большое тебе спасибо.

Через пару минут Сабина снова взяла трубку.

— Записывай. — И она продиктовала номер.

— Я позвоню ему.

— Зачем?

— Сначала я хочу поговорить с ним, рассеять свои сомнения. Потом расскажу тебе кое-что.

— Я боюсь, что ты окажешься под подозрением, хотя в этом деле совершенно ни при чем.

— Не волнуйся. Что с книгой?

— Реставрация почти закончена. Мы получили результаты радиоуглеродного анализа. Могу прислать их почтой или дать трубку Джону, чтобы он сам все объяснил.

— То и другое. Вышли результаты через «Ди-эйч-эл»,²⁸ но Фесснера я тоже услышу с удовольствием.

— Хорошо, даю Джона. А ты уже решила, как поступишь с книгой, когда мы закончим работу?

— Мы решили продать ее одному богатому благотворителю. Он обещает передать манускрипт какому-нибудь университету или научному институту, чтобы сделать его доступной для ученых.

— Как великодушно с твоей стороны! Думаю, для науки так будет лучше всего.

В трубке послышался другой голос:

— Афдера? Это я, Джон Фесснер.

— Привет, Джон, как дела? Расскажи, что тебе удалось выяснить.

— Ты уже знаешь про Вернера? Очень загадочно, правда?

— Да, Сабина мне сообщила. Очень жаль.

— Нам всем тоже. Ладно, давай перейдем к моим находкам. Во-первых, хочу сказать, что радиоуглеродный анализ — самый точный метод датировки древних предметов биологического происхождения. Он основан на подсчете количества радиоактивного изотопа углерода, который живой организм получает из окружающей среды. Когда животное или растение умирает, начинается распад изотопа. Период его полураспада — примерно пять тысяч семьсот лет. Этот метод дает нам возраст папируса на тот момент, когда его срезали, с погрешностью порядка сорока лет. Кроме того, мы изучили и сопутствующую информацию.

— Что это такое?

— Очень просто. Мы взяли несколько проб и выяснили происхождение папируса и прочих материалов, использовавшихся для создания книги. Я говорю о коже, чернилах и так далее. Самые интересные для исследования части кодекса были распределены между пятью членами команды. Надо было проверить все досконально, чтобы не допустить ошибок в датировке.

— А ты не мог бы просто сказать мне, когда была написана книга Иуды?

— Прости! Любому ученому нравится объяснять во всех подробностях, как был достигнут результат. — В его голосе Афдера почувствовала легкое недовольство. — Книга датируется периодом между двести сороковым и триста сороковым годами нашей эры. Точность этого определения составляет девяносто пять процентов.

— Может ли в датировку закрасться ошибка?

— Во время роста растения возможны вариации количества углерода, так что приходится делать соответствующую поправку. К тому же результаты такого рода всегда представляют собой некую сумму возможностей и вероятностей. Но даже и в этом случае могу тебя заверить: вероятность того, что книга была создана до двести двадцатого года, составляет два с половиной процента, а того, что ее написали после триста сорокового, — тоже два с половиной.

— Спасибо, Джон. Не знаю, как благодарить тебя. Можешь снова дать мне Сабину?

— Конечно. Но тут рвутся поговорить с тобой Берт и Эфраим.

— Привет.

— Привет. А ты кто?