Водный мир

— Атлантис — не такая дыра, как тебе могло показаться, Варисса.

— У арзисов было масса возможностей отследить наше расположение, — встревает Никель, пребывающий в чудесном настроении. Он явно рад форсировать свое приближение к желанной дыре. — С ними мог связаться наш знакомый, капитан службы безопасности порта. Или они могли перехватить один из сигналов, посылаемых мной в ЛИК…

— С ними связался совет старейшин острова. По моей просьбе, — хамелеон, не глядя на него, намазывает на хлеб густой белый соус.

— О. Понятно. Мог бы поставить меня в известность. — Ник на миг мрачнеет, но он тут же снова примиряюще улыбается. — Хотя, все разрешилось, и это главное.

Он делает вид, что ничего особенного не случилось, и даже начинает подпевать под нос, но я чувствую — случилось. Взаимопонимание в команде дало очередную крохотную трещинку, рано или поздно грозящую разверзнуться непреодолимой пропастью.

Отношения между Ником и Тимом никогда нельзя было назвать прекрасными — сказывалось вечное противостояние двух миров, негласно воюющих за титул самого могущественного измерения.

Примерно такое же противостояние, существенно уменьшившись в масштабах, развернулось и среди нас: руководитель экспедиции по-прежнему Никель, но Тимериус постепенно перехватывает инициативу в свои руки.

Сейчас все козыри на руках у атланта: он умеет найти общий язык с сородичами и детально разбирается в нюансах и тонкостях жизни в водном мире. Ник, со своим умением считывать отпечатки людей и знать все наперед, тоже мог бы влиться в массы и стать для атлантов практически своим. Но гордыня и предвзятое отношение не дают ему понять и принять местных. А еще, его мысли явно заняты чем-то другим.

«Тобой», отвечает несносный голос в моей голове.

Я давлюсь сэндвичем и чувствую, как краснеют щеки, а на глаза выступают слезы. Никель заботливо хлопает меня по спине, дожидаясь, пока я откашляюсь, совершенно не смущаясь тем фактом, что чуть не стал причиной моей асфиксии. Злость проходит, сменившись душевным волнением. Когда я вновь беру в руки бутерброд, они заметно дрожат, оставляя на столе слой россыпь хлебных крошек.

Чуть позже нас приглашают на заседание военных.

Кабинет обставлен богато, неведомые дизайнеры явно не поскупились, добавив в интерьер помещения множество элементов из дерева. Деревянные панели на стенах, деревянная мебель, десятки картин в деревянных рамах, десяток окон с видом на океан, выходящих в разные части планеты в разное время суток. Там — утро, окрашиваемое зарей в розоватый оттенок, там — свинцовые тучи, проливающиеся белесыми полосами дождя прямо в неспокойный океан, а там — соседняя галактика, освещающая ночные пейзажи ярким светом звезд.

Меня не покидает ощущение дежавю. Эта встреча напоминает переговоры с портовым капитаном. Слава Вселенной, сейчас нас не держат за мошенников и безбилетников (либо тщательно скрывают это), а за спиной не маячит суровая охрана, готовая при малейшем признаке опасности покарать нас дубинками. Но и особого радушия или доброжелательности тоже не заметно.

В этот раз в беседе участвует больше народа: за большим круглым столом, помимо нас, сидят пятеро военных. Белые безрукавки, узоры татуировок и сложность причесок: они сделали все возможное, чтобы максимально походить друг на друга.

Я решаю сконцентрировать внимание на самом общительном, молодом и заметном атланте. В отличие от строгих и скучных стариков, он шумен, весел и выглядит почти по-бунтарски: я впервые вижу на ком-то цветные татуировки рода. Парень буквально засыпает нас вопросами об образовании, опыте работы и мнении о ЛИКе. Вернее, засыпает ими МЕНЯ — я, как важная персона, сижу во главе стола и мечтаю провалиться сквозь землю.

У меня нет подвешенного языка Никеля и таланта связно и красиво врать, также как нет дипломатичности Тимериуса. В чем я действительно сильна, так это в напускании на себя надменного и загадочного вида. Притворяясь слишком важной персоной для дачи пространных объяснений, отвечаю односложно и неохотно, позволяя Никелю самому уводить беседу в нужное русло. Беру пример с Треора Асти, того самого арзиса, что обращался к толпе на набережной. Он изредка вставляет ценные замечания или просит уточнить какой-либо факт, но большую часть времени сидит молча, время от времени бросая на нас скептические взгляды. Интуиция подсказывает: несмотря на немногословность и скромность в одежде, главный на судне именно он.

Когда моя некомпетентность начинают слишком бросаться в глаза, Никель достает козырь из рукава — тот самый, что сразил капитана в порту.

— Вам известно, что появился новый проход в другое измерение?

Я скептично смотрю на него. Сразу ясно, что эти люди вовсе не простачки, и чтобы обвести их вокруг пальца, придется очень и очень постараться. Они — настоящие хозяева здешних вод. Властные, скрытные, преследующие свои цели.