Водный мир (СИ)

— Почему сеть так и не подняли? — спрашиваю я. Выловив с десяток рыб, дежурившие у люка атланты просто закрыли его и разошлись по соседним столикам, сразу приступая к приготовлению. Дым заволок маленькое кафе, к застарелому морскому запаху теперь примешивается смрад от жаренной чешуи. Хоть мы и на открытом воздухе, духота нестерпима: хочется поскорее доесть и уйти.

— Жители возьмут себе столько, сколько нужно. А остальное продадут судам-перекупщикам или обменяют на товары других островов. Фиори высоко ценится: помимо еды, из нее можно делать украшения. На поверхности острова негде хранить столько рыбы, поэтому пока она будет в воде.

— И сейчас остров ищет покупателей для улова?

— Да. Наш остров специализируется на рыбной ловле. Там, — он показал на другие люки, — уже есть несколько полных тралов.

— А какие еще бывают специализации?

— Сбор мусора. Морепродукты. Жемчуг. Водоросли, из которых плетут ткани. Каждая плавучая единица должна найти себе сферу деятельности и развиваться в ней. Иначе ей будет нечего предложить.

Тимериус вдруг напрягается, глядя мне за спину, и обрывает себя на полуслове. Я оборачиваюсь. К нам приближается троица высоких атлантов.

1) Фиори — крупная отраслевая рыба южных морей Атлантиса.

2) Трал — большой рыболовный сетный мешок, буксируемый судном/плавучим островом.

5. Я не такая, я просто из другого мира

Волосы подошедших, уложенные в замысловатые прически, только-только тронула седина. Редкие морщины на загорелых лицах ничуть не портят впечатления, а наоборот, придают подошедшим величественности. Стройные, сильные, по-юношески статные атланты, в отличие от молодых собратьев, явно не стараются излишне демонстрировать мускулы и татуировки, с ног до головы закутавшись в свободного кроя одежды.

— Тимериус Кальведросси, мы рады приветствовать тебя на нашем острове.

Стоящий впереди всех атлант делает красноречивый жест, поочередно прикладывая к груди правую и левую руки, проводя ими по лицу и касаясь волос. Тим зеркалит его, сбрасывая легкомысленность и делаясь строгим и почтительным.

— Великое Море благословило меня, послав на пути именно ваш остров.

Я хочу повторить приветствие, но вовремя одергиваю себя. Вряд ли в этом есть нужда: ни один из гостей не удостоил спутницу Тимериуса даже взглядом.

— Я должен идти, — бросает он и позволяет увести себя прочь. А я сижу и смотрю им вслед, пытаясь осмыслить произошедшее.

Похоже, нас только что почтил вниманием совет старейшин.

Заталкиваю в себя остатки невкусной рыбы и смотрю по сторонам, совершенно не понимая, что мне теперь делать. Пойти познакомиться с жителями? Прикинуться любопытной туристкой и попросить экскурсию? Нет уж, увольте. Единственный приемлемый способ занять время — попробовать разыскать дом, отданный нам гереро.

Но для начала нужно убрать за собой. Как назло, в поле зрения нет ни урн, ни пластиковых пакетов (пластиковые пакеты в Атлантисе — ты бредишь, Варисса?), куда можно было бы сложить мусор. Решаю последовать примеру других посетителей. Остатки рыб они выбрасывают в море, туда, где остров заканчивается уходящими прямо в воду ступеньками. Тарелки моют и возвращают обратно в кафе.

Сразу несколько голов поворачивается в мою сторону, когда я иду к берегу. Оставшись одна, кожей ощущаю свою чуждость этому месту. Даже говоря на атлантийском, поступая так, как поступают местные, я отделена от них невидимым барьером. Снимаю ботинки, в которых уже становится жарко, закатываю штаны по колено и спускаюсь по ступеням вниз, всем телом вздрагивая от прикосновения холодного моря к босым ногам.

Я впервые чувствую море Атлантиса! Дрожь поднимается, распространяется от щиколоток к затылку, обостряя чувства до предела. Глаза широко распахиваются, зрение словно возвращается после временной слепоты. Тарелки с объедками выпадают из рук, я еле успеваю подхватить деревянные плошки, пока их не унесло на глубину. Крики пирусов в голубой вышине, синева морской глубины, отчаянные, полные жизни толчки набившейся в сети рыбы. Странные люди, мало похожие на меня внешне, и неведомые создания, рассекающие толщу воды там, где солнечные лучи не способны рассеять вечную темноту. Где я была до этого, почему не замечала всего этого прежде? Или замечала, но не осознавала?

Я здесь не чужая, я своя. Этот мир ждал меня, и теперь, радуясь ласкающим кожу волнам, я отчетливо поняла это.

Стеснение проходит, будто его смывает водой. Все еще пребывая в обостренном до предела восприятии окружающего, ставлю тарелки на стол и направляюсь к поселку, держа ботинки в руке. Шлепаю босыми ступнями по гладкому настилу, подражая атлантам — многие из них пренебрегают обувью.

Войдя в ближайший переулок, окунаюсь в прохладу тенистого каменного колодца. Не особо задумываясь, иду по наитию, позволяя ногам самим нести меня.

Вдруг накатывает безотчетный страх. Предчувствие и предвкушение. Надвигается что-то темное, пугающее и вместе с тем привычное, близкое. Родная боль. Порция адреналина и сильных эмоций, которые вызывают зависимость и затаенную радость при их приближении.