Водоем. Часть 1. Погасшая звезда

И снова в руках чародейки замелькали карты и, кажется впервые за все время камлания, ее лицо стало проясняться…

— Нет, не может быть! — неожиданно воскликнула Майя.

— Что? Что-то с Сережей? — взволновалась Вера.

— Погоди-ка… — произнеся эти слова, Майя встала, подошла к шкафу и быстренько вернулась с новой колодой…

— Подержи-ка их в руках, а лучше перетасуй… — повелительно попросила цыганка.

Вера впервые держала такие карты, хотя, конечно, слышала про них и даже кое-что читала… Но одно дело читать и совсем другое — держать в руках…

— А теперь закрой глаза и представь своего сына и как можно ярче… — продолжала выдвигать новые требования ворожея.

— Ну, что, представила? — спросила она же через пол-минуты.

— Да, представила, — подтвердила Вера.

— А теперь вытащи из колоды, но не открывая глаз, три любые карты и по очереди дай мне…

Вера снова послушно согласилась…

— Ну, а теперь открой глаза и смотри! — в голосе волховницы чувствовалось восторженное торжество.

Прямо перед глазами Веры в один ряд лежали три карты. На левой была изображена девушка в богатом облачении, сидящая на троне, в головном уборе, украшенном рогами. На средней карте красовалась рука, сжимающая устремленный вверх меч, увенчанный короной с листьями. Наконец, на правой карте также оказалась женщина, то ли гладящая, то ли взнуздывающая льва…

— И что это значит? — Вера едва понимала восторг гадалки.

— Что? Неужели не ясно??? Тут же все очевидно! — недоумевала Майя.

— И что? — Вера сердилась на собственную безграмотность в картах Таро, но она действительно едва ли понимала смысл выпавшей комбинации.

— Ладно, поясню! — смилостивилась ворожея. — Вот это, — она почему-то начала с центральной карты, — «туз победы», символизирует силу, удачу, успех в тяжелом единоборстве, иногда — всемирную славу и известность. Вот эта дамочка в рогатом шлеме Исиды — зовется «жрицей» или «первосвященницей», — выражает мудрую советчицу, но в сочетании с тузом мечей — божественную помощницу, возможно, из иного, запредельного мира… А вот эта девица со львом называется «Сила»… Тут, я думаю, комментарии излишни, хотя надо уточнить, что в ней есть два аспекта — соблазнение и подчинение… Все бы ничего, но все вместе они образуют такую гремучую смесь, что и говорить страшно… А кто твой сын?

— Сережа-то? Студент философского факультета, в Москве учится, в МГУ, — с толикой гордости за единственного отпрыска поведала Вера.

— Философ, значит? М-да… Странно, — Майя призадумалась и, кажется, не на шутку. — А по картам выходит успех на военном поприще… А вот эти две девушки — его помощницы… Одна из них едва ли не богиня, а вторая… вторая тоже не рядовая… Да, ну и чудеса…

Гадалка встала, достала сигарету и, закурив, пояснила:

— Сделаем небольшой перерыв, минут на десять — мне надо собрать энергию! А ты не куришь?

— Нет, но… раз уж ты закурила…

Майя протянула ей пачку «Мальборо», любезно поднесла зажигалку — зажигать сигареты от магических свечей она, конечно, считала святотатством…

Когда перекур успешно завершился, цыганка снова уселась за стол:

— Деньги принесла? — неожиданно спросила она.

— Да, конечно… А сколько надо? — поинтересовалась гостья.

— Двадцать! — Майя назвала только цифру.

— Двадцать тысяч? — переспросила Вера, удивившись малости затребованной суммы.

— Нет, двадцать долларов! Я рубли не беру! — пояснила Майя.

— Так мало? — снова удивилась богатая клиентка.

— Да, давай деньги и уходи! — в голосе Майи внезапно появилась неожиданная твердость.

— Как? А как же… — Вера терялась, не зная, как назвать то, за чем она приехала.

— Тебе лучше уйти, Верочка Сергеевна, и оставить всё как есть! — жестко ответила ворожея.

— Так ты отказываешь мне в помощи? — поспешила уточнить Вера.

Майя лишь согласно кивнула головой…

— Но почему? — Вера не хотела успокоиться, не спешила остановиться.

— Отпусти его. Так будет лучше. Для всех! — советовала волховница.

Ничего не сказав, Вера решила прибегнуть к последнему средству — выложила на стол деньги — тонкую пачечку стодолларовых купюр:

— Здесь три тысячи! Только помоги! Прошу тебя! — и неожиданно и для самой себя, и для Майи, бросилась на колени, обхватила слегка опешившую цыганку за талию, стала целовать ей руки…

— Я люблю его, люблю! Больше жизни люблю! Пусть он будет со мной! Оставь его мне! Помоги, помоги, прошу тебя! — упрашивала женщина, вмиг потерявшая большую часть и гордости, и достоинства.

— Если любишь — отпусти! — снова твердила цыганка. — Так будет лучше!

— Отпустить? К ней? — Вера подняла заплаканное лицо. — А я, что будет со мной? Мне же только сорок лет, а я буду внуков нянчить? Да я лучше умру! Умру, понимаешь! Прошу, помоги, сделай что-нибудь…