Водоем: мистическая сага-трилогия. Часть 1. Погасшая звезда.

Начиная с 1991 года, члены астровского кружка медленно, но последовательно обустраивали Новый Аваллон, выкорчевывая из его центральной части, где неглубоко под землей был обнаружен тяжелый черно-бурый валун метрового диаметра, заросли кустарника и крапивы. Вокруг камня, вынутого из земли и помещенного на небольшой постамент, насыпанный из привозной гальки, обустроили открытую площадку, служившую импровизированным капищем. А по его периметру, точно по кругу на расстоянии 12 метров от центра – в честь 12-ти знаков зодиака – рассадили деревья, считавшиеся святыми в ведической религии – березу, дуб, вишню, яблоню и даже два кипариса, привезенных из Абхазии. Последние, разумеется, росли в огромных кадках и выставлялись только на лето, ибо первые уральские морозцы уничтожили бы эти субтропические деревца. Все эти деревья должны были стать труднопреодолимым барьером для нечистой силы: разных злых демонов-дасуней, черных богов, жутких Горынычей, сынов Дыя и прочей нечисти. Таким образом, к середине 90-х годов центр острова был приведен почти в образцовый вид, даже песок вокруг «алтаря» насыпали, а вот его окраины остались в первозданном облике. Заросли кустарника и лютой крапивы по периферии Нового Аваллона должны были исполнять роль естественной преграды не только для ветра, но также «отпугивать» нежелательных посетителей: к центру острова вела всего лишь одна тропинка и найти её среди бурьяна и колючих веток мог только тот, кто уже раньше по ней проходил.

Следует сказать, что к середине девяностых – времени, описываемом в нашем повествовании, – число желающих попасть на остров значительно поуменьшилось. Люди, озабоченные элементарным выживанием, все меньше стали надеяться на чудеса. Да и тот, кто хотел здесь побывать, уже давно побывал, а переправляться на катере через все водохранилище во второй-третий раз было и дороговато, и не имело особого смысла. К тому же, после критических выступлений некоторых авторитетных ученых, вера в целительные способности Алатырь-камня в местном населении стала постепенно подтаивать, тогда как скептицизм, удобренный негативным отношением к реставрации язычества со стороны возрождающейся Православной Церкви, напротив, укреплялся.

И только члены «астровского братства» продолжали верить своему духовному наставнику и регулярно справляли на острове языческие праздники, во время которых водили хороводы, пели старинные песни, обращенные к Вышню и его множественным богам-ипостасям, в день весеннего равноденствия сжигали чучело Коляды, а на Купалу, в день летнего солнцестояния – соломенную «копию» Костромы. Сам же Астров все больше и больше проникался духом язычества, и с некоторого времени стал называть себя «побудком», т.е. великим волхвом, воплощением знаменитого волшебника Мерлина, а его организация мало-помалу превращалась в самую натуральную неоязыческую секту со строгим членством, жестким регламентом и обязательными правилами.

Вот и этим летом «астровцы» собирались устроить очередное пышное празднование, посвященное дню рождения Купалы и Костромы, для чего потихоньку начали приводить остров в порядок. Но за несколько дней до праздника Новый Аваллон стал свидетелем удивительных событий, к рассказу о которых мы сейчас и переходим…

Глава 8.Наследница Ихтиандра

Отправляясь на отдаленный и менее благоустроенный пляж, носивший в народе имя Студенческого (а почему он так назывался, вряд ли смог бы объяснить даже самый продвинутый святогорский краевед), Лена Кострова надеялась, прежде всего, избежать встречи с обманутым любовником Андреем, который со своими друганами всегда тусовался на многолюдном и обихоженном Центральном пляже. Последний был и больше по площади, и располагался ближе к центру города, отличался более чистым песком и гораздо интенсивнее обслуживался многочисленными торговцами пивом, чипсами, вяленой рыбой, раками и прочей снедью. Так что неудивительно, что Лена чаще отдыхала именно там. Но сегодня перспектива встретить кого-либо из своих друзей и знакомых ей была совсем не симпатична, напротив, ей хотелось побыть хотя бы в относительном уединении и покое, по-крайней мере, чтобы никто не доставал своими расспросами и бесцельной болтовней «ни о чем». Именно поэтому она и поспешила на неприхотливый Студенческий пляж, располагавшийся почти посередине дугообразного западного берега Жуковского водохранилища. Южнее были только несколько садовых товариществ, а затем вереницей тянулись еще реже посещаемые дикие пляжи, становившиеся в выходные дни местом пикников горожан, имевших собственные автомобили. Наконец, еще ближе к югу, точнее даже к юго-западу, водохранилище переходило в болотистое мелководье – вотчину рыболовов-любителей – и постепенно сходило на нет, точнее, вновь становилось речкой Смородинкой.