Водоем: мистическая сага-трилогия. Часть 1. Погасшая звезда.

– Так вот, однажды, когда он был в Корее, на улице к нему подошел старик-монах и спросил, кто он. Он ответил почти сразу, что актер. А старик спросил снова и еще более настойчиво. Венсан снова ответил то же, но уже не так уверенно, а когда монах задал тот же вопрос в третий раз, то актер умолк. Возможно, он понял, что по-настоящему и сам не знает, кто он. А ты знаешь, кто ты?

– Я? Да, теперь так просто не ответишь… Ну, до встречи с тобой я считала, что я – девушка, потом – дочь, любимая, подруга, студентка… красавица, умница…

– Хищница… – улыбаясь, продолжил Загрей.

– Ну, в некотором смысле, – чуть смущенно ответила Лена. – Но главное, я – человек…

– Да нет, Леночка, нет. Твое «я» – это то, что остается за вычетом твоих социальных ролей и статусов, которыми ты так старательно хочешь прикрыться. Попробуй отнять от своего «Я» всё, что ты перечислила и что может о себе сказать каждая вторая, если не каждая первая твоя ровесница, и что тогда останется, в чем состоит твоя неповторимая индивидуальность? Может, в уникальном ансамбле, неповторимом сочетании личностных черт?

– Пожалуй, да… Нет, постой-постой… Пожалуй, нет… Опять ты меня запутал, Загрей! Похоже, я не знаю, кто я… – огорченно призналась Лена.

– Ну, ничего страшного. Сократ – мудрейший из всех эллинов, так он вообще признавался, что знает, что ничего не знает, и не грустил от этого… Но я по секрету тебе скажу, кто ты?

– Ой, ну, скажи, милый!

– Ты – это твоя Самость, это ядро твоей души, это голос твоего сердца, который лучше тебя самой знает, кто ты и для чего пришла в этот мир… Только этот голос надо уметь слышать… хотя бы иногда…

– А ты? Ты – тоже? – не унималась Кострова, сама не понимая, почему ей так важно знать, кто же сидит перед ней.

– Конечно! Но тебя ведь не это интересует, а то, смертен ли я или бессмертен, чародей я или бог, какие чудеса могу творить, а какие не могу – ведь так, Ленок? Именно это ты хочешь знать?

– Вот-вот, именно это… Так ты бог или все же нет?

– Я бессмертен и в этом похож на бога, но не всесилен и многого не могу, хотя могу очень много… Но обиднее всего, что я могу многое из того, что мне не нужно, а самого главного, увы, не могу…

– А что для тебя это главное? То, которого ты не можешь?

– Ладно, тебе скажу… Я не могу вернуть Элю… Ни обратить времени вспять, ни воскресить её… Если бы мне найти её сердце, тогда бы я мог попытаться… Я чувствую, что оно еще не истлело, что кто-то где-то хранит его, но где и кто???

– Я не знаю… – посетовала Лена, которой в глубине души и было жалко Загрея, и хотелось его отблагодарить за все то, что он ей подарил и, возможно, еще подарит, пусть и не просто так.

– Я знаю, что ты не знаешь… Но тебе уже пора домой. А мы забыли про самое главное. Ведь ты просила меня о чем-то, еще там, на острове. Напомни, о чем…

– Разве? Ах, да… После пережитого не просто вспомнить, с чего все началось… – стала несколько жеманно оправдываться Елена, делая вид, что что-то усиленно вспоминает. – Ах… Ну, конечно… Я просила о справедливости… о наследстве дяди… о том, что моему брату достается всё, а мне – ничего… Мне кажется так нечестно… Но как уж ты сам рассудишь, ведь мое представление о справедливости, наверное, не безупречно…

– Хорошо! – громко, уверенно произнес Загрей, произнес как власть имеющий, что бывало с ним сегодня нечасто. – Ты получишь все, что просила, и даже больше! Но при одном условии: ровно три недели, начиная с сегодняшней полночи, ты должна быть верной мне, должна хранить целомудрие, беречь невинность и блюсти чистоту. Если же нарушишь это условие, то не получишь ничего! И это – последнее твое испытание!

– Но, позволь спросить, а что… – попыталась уточнить Лена, но спрашивать было уже не у кого…