Водоем: мистическая сага-трилогия. Часть 1. Погасшая звезда.

Когда Мария Еремеевна закончила свое повествование, уже светало. По огороду то тут, то сям были разбросаны ветки, дорожки стояли все затопленные водой, а две яблони из пяти оказались покорежены, как бы расколоты на двое пронесшимся холодным фронтом вместе со шквалистым ветром в его авангарде и обильным ливнем в арьергарде. Но Сергей как-то не заметил ни урагана, ни дождя, а если и заметил, то не обратил никакого внимания, как не обратил внимания и на то, что по сути в одиночку осушил бутылку «Распутина». Он был действительно шокирован, но, как ни странно, не столько преступлением своего дяди и ужасной кончиной первой супруги своего отца, но в большей степени особенностями биографии бабушки – ему казалось, что в то далекое военное время люди любили иначе, менее страстно, более спокойно и целомудренно, а уж в сексе едва ли были способны на какие-то изыски, но еще более его удивила та искренность, обстоятельность, с которой бабушка поведала ему историю своей жизни, своей семьи, в правдивости каждого слова, каждого момента которой он ни капельки не сомневался. Именно в благодарность за эту искренность и открытость он со всей возможной теплотой и нежностью обнял бабушку, которую до того едва ли воспринимал как женщину, а теперь, гладя ее по спине, содрогавшейся от редких, но глубоких то ли всхлипываний, то ли рыданий, чувствовал не только душой, но всем своим существом, как под этим постаревшим телом бьется молодое, до сих пор жаждущее любви и ласки, сердце, сердце, на долю которого выпала одна-единственная, но всепоглощающая любовь, и которое ради этой любви пожертвовало всем, а взамен получило лишь краткий год счастья, омраченный смертью хоть и нелюбимой, но все же родной матери, смертью, в которой Мария чувствовала и частицу своей вины.

– Ты напрасно винишь себя, бабушка. Ты не виновата, ни в чем не виновата. Так сложилось и никто не виноват, – успокаивал он свою прародительницу.

– Всегда кто-то виноват, Сереженька. Ничего просто так не происходит, мой родной. На всех нас первородный грех лежит, а мы его умножаем.

– Получается, что все виноваты? Чего же тогда себя винить? Вот и мама твоя далеко не ангелом была, а уж отец, который тебя бросил, – и подавно.

– Но отвечать придется нам в одиночку, каждому за свои грехи, а мне нет прощения… Вот и Тимошу я не уберегла, и Аню с дитём загубила, и Ваня, сыночек, ко мне ехал… Нет, нет мне прощения…

Костров понял, что сейчас переубеждать бабушку, стремиться освободить ее от всегда деструктивного чувства вины – дело пустое, а потому предложил вздремнуть, чтобы после полудня, ближе к вечеру, отправиться в город…

Сергей проснулся, когда на часах было уже восемь вечера. Бабушка, освобожденная собственной исповедью и поддержкой внука от значительной части чувства вины, напевала знакомую мелодию из репертуара Аллы Пугачевой, перебирая какие-то вещички в древнем платяном шкафу.

– Нам пора ехать, бабушка, – полусонным голосом, поднимаясь с дивана, проинформировал Сергей.

– Проснулся? Ну, слава Богу, а то я думала-гадала, будить тебя али нет…

– Голова раскалывается, – пожаловался Сергей. – Ох уж этот дважды обезображенный «Распутин»…

– Сейчас дам анальгинчика и полегчает, – успокоила внука Мария Еремеевна. – Вот, кажется, это подойдет. Как ты думаешь? – бабушка приложила к телу темно-синее длинное платье.

– А черного нет?

– Увы, нет… Думаю, со старухи какой спрос? Умный не скажет, а дурак… Он дурак и есть…

– Я так тоже думаю, что ничего страшного. У меня тоже нет черного костюма, придется форму надевать…

– Ладно, подымайся, засоня! Попьем чайку и поидем! – бодро скомандовала бабушка.

На всем протяжении недолгой дороги до города бабушка ни разу не вспомнила ночную исповедь, предпочтя последней вещание о местных мелких происшествиях и пересказ деревенских сплетен. Её мерный ровный голос говорил о том, что она уже успокоилась, почти окончательно приняла новый печальный факт в истории своей семьи и смирилась с потерей любимого чада… Но когда они уже подъезжали к дому вдруг ненадолго умолкла, а в тот самый момент, когда Сергей припарковывал машину на стоянку во дворе, вдруг упавшим голосом произнесла:

– Сегодня сон видела.

– И что в нем? – Сергей, озадаченный интонацией, затормозил движение руки, собиравшейся уже отворить дверь, и вернул ее на рулевое колесо.

– Да так… Недолго и мне осталось – скоро встречусь с Ванечкой…

– Б-а-а-б, ты что? – протянул Сергей, переведя пристальный взгляд на глаза прародительницы.

– Я то пожила свое… А вот тебе жениться надо, да поскорее… И главное – прошу тебя, будь осторожней, Сереженька! Очень прошу!!!

– Да что приснилось-то? – Сергей хоть и был специалистом в области методологии науки, но в вещие сны верил не меньше, чем в технический прогресс, а потому действительно заволновался.

– Анфиса мне снилась, матушка моя блудная…

– И?

– Обещала изничтожить всё мое семя, говорит, что и Тимошу, и Ваню она прибрала, а теперь, молвила, и тебя, доченька, а потом и внучка твоёго на тот свет заберу…

– И всё? – Сергей не очень-то испугался, но все же решил выяснить подробности.