Водонапорная башня

Не сказав ни слова в ответ, она развернулась и поплыла мне навстречу, тоже сделали и мальчишки, добавив ходу.

– Привет, – раздалось громко и нахально.

– Привет, – ответила за нас обоих Элен.

Ребята стали медленно смыкаться широким кольцом вокруг нас. Я что есть сил барахталась в воде, ощущая, что держаться на плаву становилось все трудней.

Тот, что был постарше и помордастей улыбнулся и сделал первый встречный жест.

– Опасно заплывать так далеко, красавицы, – сказал он и протянул мне руку, сжатую в кулак.

Я проигнорировала его предложение руки и повернулась к Элен. Ее лицо выражало какую-то истому, то ли от усталости, то ли от приятной лести.

– А мы – опасные красавицы, – ответила она мордастому.

– Уху! – раздалось одобряющее вокруг нас.

– Как тебя зовут, малышка? – сказал кто-то из мальчишек.

– Элен.

– А эту пигалицу с тобой?

– Эта пигалица – моя сестренка, ее зовут Кэт!

– Иностранки?! – удивился мордастый.

Мальчишки переглянулись и брызнули громким смехом. Вместо улыбки Элен хищно оскалила зубы и подалась вперед.

– Плывем, Кэт, к берегу, – деловито сказала она мне и выплыла из кольца мальчишеских голов.

– Стойте! – крикнул мордастый. – Мы хотим познакомиться!

– А мы уже не хотим, – бросила им через плечо Элен.

– Обещаю, мы не будем больше смеяться!

– Да смейтесь вы хоть до вечера, нам-то какое дело? – были ее последние слова.

Парни снова громко расхохотались за нашими спинами, но уже не над нашими именами, а над собственным глупым положением.

К моменту, когда мои заледеневшие ступни нащупали каменистое дно, я уже устала настолько, что едва могла стоять на ногах, и, дойдя до места, где лежали наши с Элен вещи, свалилась на плед без сил.

– Я испугалась за тебя, Элен, – сказала я.

– Испугалась? За меня?

– Да, когда те парни окружите нас.

– Ха-ха-ха, эти болтуны деревенские что ли? Они просто хотели с нами познакомиться, волноваться тут не о чем, – спокойно сказала Элен.

– Кто знает, что у них было …

– Я знаю, – перебила меня она.

Элен встала и взяла полотенце. Распустив мокрые волосы, она сперва хорошенько просушила голову а затем растерла полотенцем тело. Я легла и закрыла глаза. Было слышно, как ладони Элен с шелестом скользили по ее гладкой коже, втирая жирный крем, а капельки воды с ее волос долетали до моего высушенного солнцем лица и мгновенно испарялись.

– “Быть здесь и еще где-то – размышляла я над сказанными недавно словами Элен. – Вот этот момент: я здесь с ней, прохладной и изнуренной купанием, и одновременно где-то далеко, откуда видно и нас, и этот пруд и даже крышу дома напротив, где сейчас, должно быть, спит после ночного свидания мой сладкий мальчик. Кажется, я понимаю, о чем Элен говорила. Это все та же водонапорная башня, на которую она, как и я, взбиралась от тоски, но только тоски иного свойства. Казалось, то, что печалило ее нежное личико и необыкновенно шло ее светлому небесному взгляду, было мне еще неведомо и как все неведомое было опасным и маняще прекрасным. Элен знала больше, а значит – была ближе меня к вершине водонапорной башни, рядом же серой тенью висела над ней ее печаль”.

Вода с кожи испарилась, просох купальник, и терпеть злое солнце стало тяжелей. Было слышно, как Элен закрыла банку с кремом и, устроившись рядом со мной, зашелестела журнальными страницами. То слева, то справа раздавались голоса мамаш, зовущих своих отпрысков именами, изуродованными их материнской нежностью до неузнаваемости, – Юрчик, Кирюшка, Ванюшик…

– Антон! – раздалось громкое над моей головой.

Я резко дернулась и открыла глаза. Солнечный свет больно упал на дно моих ослепленных глаз, и я, зажмурившись, закрыла лицо руками.

– Антон! – снова прокричала Элен.

Я наощупь нашла лежавшее у меня в ногах полотенце и бросила его себе на грудь. Как одеялом, я накрылась им с головой и почувствовала, что огонь, лижущий кожу, стал стихать и сделался терпимей.

– Привет, Элен! – знакомо прозвенело надо мной. – Привет, Кэт!

– Привет, – процедила я через полотенце.

– Очень жарко сегодня. Кэт не любит солнце, – пояснила Элен.

– Ха-ха, понятно, – рассмеялся Антон. – Вы уже искупались?

– Да, уже искупались, а ты?

– Нет, только еще собираюсь.

– Ты здесь один? – спросила Элен.

– С родителями. Они, наверно, уже пошли к пруду.

В тот момент я даже не знала, чего боялась больше – того, что Антон увидит меня раздетой в одном купальнике или того, что раздетым его увижу я. Все в его образе для меня было светлым и каким-то потусторонним, поэтому увидеть его здесь, в самом средоточие живой и однородной человеческой материи, на этом адовом пекле, мне показалось омерзительным и в некотором смысле уничижительным. Его тело представлялось мне совершенным и отличным от остальных. Как органон, оно было призвано служить инструментом постижения какой-то непреложной истины и утверждения ее вечного царства на земле.

Я пряталась под полотенцем, как за ширмой, и старалась не шевелиться и не дышать. Антон обменялся с Элен еще парой вежливых игристых фраз и попрощался. Она снова свалилась возле меня и приподняла уголок полотенца с моего лица.

– Ты живая?

– Да, а что?