Водопад грез

— Нет, — он покачал головой. — Этот совсем другой. — Внезапно я понял, что поверил ему, возможно потому, что очень желал того. — Что скажешь? — спросил он.

Я промолчал, затем спросил так, как будто этот вопрос не имел для меня никакого значения:

— Только ты и я?

— И она, — он кивнул в сторону Киссиндры. Она вместе с Эзрой проверяла сохранность оборудования. — Она поедет? — В том, как он смотрел на нее, было что-то необычное, как будто он пытался не думать о ней.

Уголки моих губ дернулись.

— Уверен, что да.

Я окликнул Киссиндру, и она подошла к нам, подняв глаза от инвентаризационных списков.

— Воуно знает гидрана, который хочет поговорить с нами о рифах. Он говорит, что мы приглашены на ужин. Ты готова совершить путешествие за реку?

— Сегодня вечером? — спросила она, взглянув на Воуно.

Он кивнул.

Ее лицо оживилось.

— Я готова с рождения. — Она улыбнулась. — Это твой источник информации?

Он пожал плечами:

— Думаю, можно называть ее и так. Я обычно зову ее Бабушка. — Киссиндра подняла брови. — Это обращение выражает мое почтение к старейшим и ее положению, — сказал он, посуровев.

Киссиндра улыбалась:

— Я очень хочу поехать. Думаю, что смогу говорить за нас обоих… — Киссиндра взглянула на меня.

— Конечно, можешь.

За ней материализовался Эзра. Радость его исчезла, когда он увидел, что она говорит с Воуно… и со мной.

— А о чем вы говорите?

Киссиндра обернулась, чтобы взглянуть на него, и не заметила внезапно появившуюся досаду на лице Воуно. Я видел, как она колебалась, сравнивая то обстоятельство, что Эзра не был приглашен, и его реакцию, если она ему ничего не скажет.

— У нас есть шанс… встретиться с лицом, которое знает кое-что о рифах. — Она взглянула на Воуно, потом опять на Эзру. — За рекой. — Слово «Фриктаун» она не использовала никогда.

Эзра замер, недостаточно быстро скрыв свою реакцию.

— Об этом договорился твой дядя? — спросил он.

— Нет, — она скрестила руки на груди, словно не придала значения смыслу его вопроса. — Этого человека знает Воуно.

Тот посмотрел на Воуно:

— Ты уверен, что это безопасно? Без беспокойств и тому подобного? В конце концов, похищение…

— Это безопасно, — сказал Воуно.

— Хорошо, тогда мы дадим знать об этом твоему дяде. — Эзра повернулся.

— Это не торжественный вечер, — сказал Воуно. — Он не приглашен. Если тебе не нравится такой расклад, оставайся здесь.

Дитрексен нахмурился. Если Воуно надеялся оставить его на этом берегу реки, то он выбрал не те слова.

— Если ты убеждена в том, что надо ехать, — сказал он Киссиндре, — тогда, безусловно, я еду с тобой.

Она изобразила улыбку, и он принял ее за чистую монету.

У Воуно на скулах обрисовались желваки. Но потом он пожал плечами и снова сел за панель управления. Он вез нас через реку, а вечер сгущался, перерастая в ночь. Киссиндра села рядом с ним. Они все время говорили об облачных китах, о рифах и о том, как их существование влияло на культуру гидранов.

Я сидел сзади и слушал. Эзра устроился поодаль от меня, и я чувствовал, как он жег меня взглядом, выбивая из колеи, пока я не был вынужден взглянуть на него.

— Это правда, что ты был чернорабочим? — спросил он.

Я посмотрел на Киссиндру, понимая, что только она могла сказать ему это, и снова перевел взгляд на Эзру.

— Ну и что? — спросил я в ответ.

— Я всегда удивлялся, как это мы встретились в одном месте.

— Я должен был для этого убить человека, — сказал я. — А ты?

Он протестующе проворчал что-то и отвел взгляд.

— Киссиндра говорила тебе, что ее дедушка тоже был рабочим по контракту?

— Ты лжешь, — Эзра скривился.

— Это правда. — Киссиндра взглянула на нас через плечо. — Он был им, Эзра.

— Ты никогда не говорила мне…

— Зачем? — спросила она. — Это что-то для тебя меняет?

Он не ответил.

Воуно бросил взгляд назад и отвернулся. В кабине воцарилась мертвая тишина.

Я глядел на запутанные улочки Фриктауна. Пятна света представляли собой лишь отдаленное подобие четких геометрических форм Ривертона. Глядя на обе стороны реки с высоты облаков, я думал о различиях между ними и о том, как, несмотря на различия, отсюда эти пятнышки света, мерцающие в темноте, были только эхом одинаковой бедности и нужды.

Воуно не стал делать круг, перед тем как приземлиться в лабиринте улиц Фриктауна, как я ожидал этого. Мы летели над городом, не сбрасывая скорости, пока не оказались так далеко, что практически не могли различить берега реки. Дитрексен беспокойно ерзал на сиденье. Он пробормотал что-то Киссиндре, когда мы пошли на снижение над огоньком, похожим на пламя свечи в полной темноте. Она приложила палец к губам и не ответила ему.

Когда мы приземлились, я понял, что свет был виден из строения размером с низкий большой стог — одинокого острова в море ночи. Воуно посадил флайер в стране теней за его главным входом. Я видел какие-то силуэты, но не мог сказать, кто это.

Люк открылся. Воуно сделал нам знак выходить. Он поднял коробку, лежавшую за его сиденьем, и с ней направился к выходу.

— Это, случаем, не наши припасы? — спросила Киссиндра. Она смотрела на него, не обвиняя, но не желая дать происходящему так просто сойти с рук.

Вуоно пожал плечами: