Водопад

— Бомбардировщик — это Б-2, — наставительно сказала Шивон и задумалась. — Перед тем как красный зверь взойдет на гору… — нараспев продекламировала она, импровизируя на ходу. — Н-да, если Сфинкс ударится в поэзию, нам придется совсем худо. Интересно, это не из Библии?…

— Что, если Б-4 — это часть какого-то адреса? — предположил Грант.

— Или… координат? А?…

Грант посмотрел на нее.

— Как на карте?

— Как на карте.

— Да, но на какой?!

— Возможно, мы сможем ответить, когда узнаем, на какую гору поднялся красный зверь. Кстати, что это такое — красный зверь? Медведь?

— Медведей мы в полицейской школе не проходили, — серьезно заметил Грант. — Есть, кажется, красный волк, но у нас они не водятся. Скорее это… лев.

— Но львов у нас тоже… — Она осеклась. — Лев есть на гербе!

— Если б только на гербе, это было бы полбеды. — Грант огорченно покрутил головой. — Насколько я знаю, «Красный лев» — самое распространенное в стране название пабов. Их у нас около шестисот, причем большинство, вероятно, в наших краях, поскольку до четырнадцатого века красный лев служил геральдическим символом Шотландии.

— Паб «Красный лев», стоящий на горе, — один из шести сотен — как раз подходящая задачка для двух эдинбургских полицейских, — пригорюнилась Шивон. — Разумеется, если начать с Эдинбурга и окрестностей, то, возможно…

— Мне почему-то кажется, что это не паб, — твердо сказал Грант. — Ведь в предыдущей загадке был ресторан. Вряд ли Сфинкс настолько примитивен, чтобы ограничиться предприятиями общественного питания. Нет, я пока не знаю, что это за «красный зверь», но ведь есть же интернет; на худой конец, можно и в библиотеку заглянуть.

— Или в книжный магазин. Рядом с библиотекой как раз есть один.

Грант посмотрел на часы.

— Сбегаю-ка я опущу деньги в счетчик, — сказал он.

Ребус сидел за столом, глядя на разложенные по столешнице пять листов бумаги. Все ненужное — папки, блокноты для записей и прочее — он сложил на пол. В рабочем зале было тихо и пусто. Практически вся смена отправилась в Гэйфилд на инструктаж, и Ребус подумал, что, вернувшись в Сент-Леонард, коллеги вряд ли поблагодарят его за те баррикады, которые он возвел в проходе между столами, где оказались не только его монитор и клавиатура, но и многоэтажный лоток для входящих документов.

А на столе перед ним лежало всего пять бумажных листов — пять человеческих жизней. Вероятно — пять жертв. Кэролайн Фармер была самой молодой из них — когда она исчезла, ей едва исполнилось шестнадцать. Сегодня утром Ребус дозвонился наконец до ее матери. Решиться на звонок было нелегко, но разговаривать с несчастной женщиной оказалось еще труднее. Не успел он произнести первые слова, как она перебила его:

— Как?! Неужели есть какие-то известия?! — Внезапная вспышка надежды и его разочаровывающий ответ. Как бы там ни было, он сумел узнать от нее все, что собирался. Пропавшая девушка так и не вернулась домой. В первые дни после исчезновения, когда фото Кэролайн публиковалось в газетах, поступали сигналы о том, что ее якобы видели там-то и там-то, но после проверки все они оказались ложными. С тех пор о Кэролайн ничего не было слышно.

— В прошлом году мы переехали, — сказала Ребусу мать девушки. — Пришлось освободить ее спальню…

Из этих слов Ребус понял, что комната Кэролайн на протяжении почти четверти века ждала свою хозяйку: стены украшали все те же постеры, а в стенном шкафу висели на плечиках модные в семидесятых годах юбки, джинсы, жакеты.

— Полиция, кажется, считала, что мы сами ее чем-то обидели, — сказала мать Кэролайн. — Это мы-то!.. Мы, ее родители!..

Ребус знал, что в подобных случаях виноватыми чаще всего бывают именно самые близкие люди — отец, дядя или двоюродный брат, но говорить об этом сейчас ему не хотелось.

— Потом они взялись за Ронни…

— Это был приятель Кэролайн? — догадался Ребус.

— Да. Она встречалась с ним некоторое время.

— Насколько я знаю, они расстались незадолго до…

— Вы же знаете подростков!.. — воскликнула миссис Фармер, словно речь шла о событиях недельной давности. Ребус не сомневался, что воспоминания о дочери еще свежи и частенько не дают ей заснуть.

— Но в конце концов его исключили из числа подозреваемых, не так ли?

— Да, в конце концов от него отстали, но после этого бедный мальчик очень изменился. Его родителям даже пришлось переехать в другое место. Еще долго после этого он писал мне, но потом перестал…

— Миссис Фармер…

— Теперь я снова мисс Колхаун. Джо меня бросил.

— Извините, пожалуйста, мисс Колхаун, я не хотел…

— Не за что тут извиняться. Я, во всяком случае, ничуть об этом не жалею.

— Скажите, имело ли это отношение к… впрочем, это не мое дело.

— Джо почти не вспоминал о Кэрр, — жестко сказала мисс Колхаун, и Ребус подумал, что это кое-что объясняет. По-видимому, отец Кэролайн сумел в конце концов принять потерю, а мать — нет.

— Мой вопрос может показаться вам необычным, мисс Колхаун, — сказал он. — Но постарайтесь все-таки на него ответить. Скажите, что значил для вашей дочери данфермлинский парк?

— Я… я не понимаю, что вы имеете в виду.