Водораздел

Совет прошел в плановом режиме в остановке полного доверия и взаимопонимания. Губернатор рассказал, как он ночей не спит и думает, как бы улучшить жизнь работников силовых структур, а силовики поочередно распинались в своих признаниях любви губернатору и краевой администрации. Напоследок губернатор отдал поручение своему заму и секретарю Совбеза Мордашеву проработать вопрос о расширении перечня сотрудников органов, получающих надбавки от краевой администрации или как их называли, агарковских надбавок. Тот кивнул в ответ.

— Ну все, товарищи, — подытожил губернатор, — всем спасибо, все свободны. А, попрошу пожаловать ко мне, на стопочку, да, коньячку французского, натурального.

В комнате отдыха был расставлен стол, сервированный а-ля фуршет. Несколько закусок, маленькие бутерброды с красной и черной икрой, семга, бутылки коньяка, французские и чилийские вина, водка лучших сортов, а «Губернаторской», которая продавалась по всему региону не было. Собравшиеся были довольны закуской и выпивкой. Прозвучало предложение ехать в Чердынь, в губернаторскую резиденцию на продолжение банкета, уже неофициальное. Раздались томные вздохи. От слова «Чердынь» несло чем–то волнующе–романтическим, в памяти возникали сауна, лакеи в париках и камзолах, бассейн и голые девки. Предложение явно радовало.

Когда члены Совбеза последовали приглашению губернатора, начальник УФСБ отозвал в сторону вице–губернатора Мордашева.

— Слушай, Александр Константиныч, разговор есть, — сказал он.

— Слушаю тебя, Анатолий Иваныч, — отозвался тот.

— Так чего там у тебя с чеченами этими, которые по делу о похищении дочки Гольцмана, наклевывается чего?

— А чему тут наклевываться? — изобразил удивление вице–губернатор, — там все в ажуре. Расследование почти закончено.

— А суд скоро? — осведомился начальник УФСБ.

— Погоди немного, и до суда дойдем. А ты–то чего так волнуешься, а?

— Да вот за коллег из РУБОПа да прокуратуры переживаю немного, что уж больно долго следствие тянется. Чего там разбираться? Ты бы мне дал бы их на пару деньков, они бы и враз у меня раскололись.

— Да не волнуйся ты так, Анатолий Иваныч, — отозвался Мордашев, — там с ними тоже не стажеры работают. РУБОПовские их раскололи уже запросто, те все им как на духу поведали. Просто много ниточек разных обнаружилось, вот и отрабатываем все.

— Да? — переспросил генерал, — да я в ребятах РУБОПовских и не сомневаюсь. Просто у меня тоже кое–какие разработки по чеченам есть, вот и хочу проверить.

— Так какие проблемы? Давай их мне все, мы с тобой вместе и разберемся.

— Понимаешь ли дело какое, а Саня? У меня под грифом секретно все, с другими ведомствами, даже по дружбе делиться права не имею. Дай хоть на день, а? Я из них все и вытрясу.

— Вот что, — резко прервал его Мордашев, — я ведь понимаю, что тебе они до усеру нужны. Чует ведь кошка, чье мясо схавала? — здесь Мордашев пристально посмотрел генералу в глаза. — Ну так и у меня тогда к тебе встречное предложение будет.

— Я слушаю, — отозвался генерал.

— Ты, говорят, в Самару зачастил. И, будто, говорят, чуть ли не с полпредом ручкаешься, а было такое, Анатолий Иваныч?

— Ну, с полпредом–то не доводилось, а с генералом Вышневецким, уполномоченным ФСБ по Нижневолжскому округу, это да, общались.

— А зря. Вот чего, Анатолий Иваныч. Пообщаться бы тебе не помешало. И с Сергеем Виленычем, а может, с кем–то и повыше. Короче говоря, твое ведомство–то нынче в почете. Сам понимаешь, президент теперь у нас из ваших. Так что ты, может, и знаешь побольше нашего да сказать стесняешься?

— Нет, нет, ничего не знаю, — замотал головой генерал, — знал бы чего, давно бы сказал.

— Ну, так узнай. Для твоего ведь учреждения это не проблема. С людьми пообщайся. Может, чего и услышишь так. А, Анатолий Иваныч?

— Постарась, Александр Константиныч, постараюсь. Непросто, конечно, но можно.

— Да уж, постарайся, Анатолий Иваныч. Тогда, гдядишь, и с чехами твоими вопрос решим. Только помни, что пока они у нас… Ну, пойдем к столу, а то еще обидятся мужики, подумают, что мы с тобой совсем зазнались.

…