Водораздел. Будущее, которое уже наступило

Центральная фигура во всей этой схеме — мусульманская принцесса по имени Заида, которая в XI в. бежала от напавших на Севилью берберов ко двору Альфонсо VI, христианского короля Кастилии, приняла имя Изабеллы, крестилась и родила ему сына Санчо. Кто-то из потомков Санчо по женской линии вышел замуж за графа Кембриджского. Однако некоторые считают происхождение Заиды спорным. По их мнению, она — дочь эмира Севильи Мутамида бин Аббада (XI в.); согласно одной версии, он потомок пророка, согласно другой — он лишь взял в жены кого-то из женщин этой семьи.

Реакция на информацию о мусульманских корнях Елизаветы в арабском мире различна. Одни считают это коварным заговором с целью возродить Британскую империю с помощью мусульман, особенно шиитов, которые чтят потомков пророка. Другие, напротив, приветствуют эту новость. Абдуль-Хамид аль-Аруни, автор статьи в «Аль-Усбуа» писал, что кровная связь — это мост между двумя религиями. Кто-то идет еще дальше, называя королеву «сейида» или «шерифа» — это титулы потомков пророка.

Журнал «Экономист» внес свою лепту в «мусульманскую линию» Виндзоров, подчеркнув известный интерес принца Чарлза («бин Филипа») к исламу. Один из мусульманских конфидентов принца говорит, что, возможно, иногда Чарлзу хотелось бы иметь несколько жен. Принц патронирует Оксфордский центр исламских исследований, где приветствует мусульман фразой «ас-салям алейкум» («мир вам»). Говорят даже, что свою возможную коронацию Чарлз не хочет ограничивать атрибутикой одной веры — христианской. Согласно «The Economist», есть информация, что принцу хотелось бы быть провозглашенным не «защитником христианской веры», а просто «защитником веры». В исламе это называется «амир аль-муминин» — «предводитель истинно верующих». Впрочем, сам Чарлз — и это вполне понятно — никогда подобных желаний публично не высказывал.

Как бы то ни было, появление такого рода информации в журнале, принадлежащем нескольким богатейшим семьям Великобритании, включая Ротшильдов, симптоматично. Известно, что с 1970-х годов Великобритания стремится восстановить разгромленную когда-то усилиями США и СССР империю, но только на иной, чем прежде, основе — ныне речь идет о невидимой глобальной финансовой империи, анклавы которой разбросаны по всему миру. В последней трети XX в. средством восстановления был избран Китай: британцы вложились в него — это соответствовало и интересам КНР; следующим шагом было разрушение СССР. Восстановление контроля над определенным сегментом арабо-мусульманской элиты, а посредством ее — над важной частью арабо-мусульманского мира напрашивается в качестве следующего логического шага. И тогда становится понятной и «Islamic connection» Елизаветы, и позиция британских властей по отношению к мусульманам в Великобритании. Подобная политика властей, однако, не ограничивается Великобританией — она охватывает всю Западную Европу. Это означает, что в мультикультурализме, в изменении расово-этнического, культурно-исторического лица Европы, ее превращения в Постзапад, есть далеко не только британский интерес при всех его важности и значении в североатлантическом комплексе интересов. Достаточно посмотреть на «континентальную Европу» — Францию, Германию, Швецию, ряд других стран, чтобы убедиться: во-первых, проблема с мигрантами как чужими остра как никогда; во-вторых, власти никак не решают ее и в конфликтах «своих» и «чужих» чаще всего выступают на стороне последних.

6

Франция — страна с наибольшим числом (как в абсолютном, так и в относительном измерении) мигрантов из мусульманских стран, плюс африканцы. В 1970-е, 1980-е, 1990-е годы официальная статистика — независимые исследователи это прекрасно знают — затушевывала реальную ситуацию с мигрантами или просто не собирала данные о расовом, этническом и религиозном составе населения. В «нулевые» годы ситуация изменилась, однако, как отмечает в книге «Самоубийство Европы»

Д. Марри, любой демограф во Франции, который не занижал будущие расово-этнические изменения в составе населения страны, получал обвинения в потворстве крайне правым, Национальному фронту.

Хотя Распай и Дюмон ошиблись, когда писали, что в 2015 г. ислам станет доминирующей религией во Франции, ситуация развивается именно в этом направлении. По данным 2016 г., 32,2 % школьников определяли себя как христиан и 25,5 % — как мусульман. Менее 50 % немусульман и только 22 % католиков считали религию чем-то важным для себя. В то же время 83 % школьников-мусульман высказались об исламе как о чем-то крайне важном для них. В Париже сегодня столько мусульман, что из-за нехватки для всех мечетей сотни мусульман собираются на молитвы на ул. Мирра в 18-м округе — тут невольно вспомнишь роман Е. Чудиновой «Мечеть Парижской богоматери».)