Водоворот

– Что господа желают? – сверкнула она золотыми фиксами по бокам на верхних зубах. По всей вероятности, ее возраст недавно перевалил за пятидесятилетнюю отметку. Но выглядела она намного моложе и очень шикарно. Ластиковое трико обтягивало красивые бедра. Тонкая прозрачная кофточка не дотягивала до пупка. Оголенная часть живота отдавала свежестью и не имела ни одной складки. Густо накрашенные ресницы кокетливо хлопали. Помаду на губах тоненькой линией по краю обрисовывал коричневый цвет. Видно было, что она за собой ухаживала.

– Извините, мадам, – невольно улыбнулся Рубахин. – Своим очарованием вы с первой минуты покорили мое сердце.

– Спасибо за комплимент, – широко улыбнулась она.

– Вы очень красивы, – делая акцент на слове «очень» подтвердил свои слова Гриня, – но мой визит несколько иного характера! – вежливо объяснил он.

– Прошу в офис, – пригласила она и направилась к небольшому одноэтажному зданию, пристроенному прямо к стене фермы. Рубахин следом за ней. Войдя внутрь, он обратил внимание на левую сторону с зеркальной витриной, которая была заставлена выставочным товаром. За прилавком одиноко грустила девица лет восемнадцати. Гриня ее по-свойски поприветствовал.

– Привет, – сказал он улыбнувшись. Ее темно-синий халат приталивал светло-голубой фартук. «Оригинально», – заметил про себя Гриня. Ее уставшие глаза с нагруженными веками говорили о том, что прошлую ночь она флиртовала с каким-то счастливчиком. Улыбка получилась натянутой.

– Здравствуйте, – еле слышно сказала она.

По правую сторону, за матово-стеклянной стеной и дверью из такого же материала, куда они вошли, был рабочий кабинет частницы.

– Располагайтесь, – предложила она Грине и заняла кресло за письменным столом.

Рубахин внимательнее осмотрелся. Ничего примечательного. Напротив раскладного дивана два кресла с высокими спинками. Возле рабочего стола несгораемый сейф. На темной стене несколько картин Айвазовского. «Не оригиналы», – словно стратег определил Рубахин наметанным взглядом. Полы застилал моющийся палас.

– Прошу прощения, – обратился он к женщине, усаживаясь на диван. – До сих пор не заглянул в тайну вашего имени.

– Александра Васильевна, – не оголяя зубов улыбнулась она. – А ваше?

– Гриня, – ответил он.

– Хорошо, Гриня, – приняв деловую позу сказала предприниматель. – Слушаю вас.

– Гибель моего корабля, – начал он, водя рукой по кругу в сторону картин, – в безумном океане страстей и разногласий он подает сигнал «SOS» и просит сбросить небольшой баркасик, склеенный из российских банкнот, в помощь.

– В обмен на что? – стала серьезной Александра Васильевна.

– В обмен на вашу безопасность, – с невинным лицом заявил Гриня.

– Для этого милиция есть, – сменила она доброжелательность на хищность.

– Милиция недостаточно сильна против террора, – включил он нотки угрозы.

– Я уже пугана, – напряглась она. – А наш разговор закончат с вами завтра другие. На этом до свидания. Прошу покинуть мой офис.

– Отлично, – улыбнулся Рубахин такой улыбкой, какой обычно улыбается мужчина любимой женщине. – До свидания, – сказал он вежливо и удалился.

Парни испытывали беспокойство. Они знали о ее знакомстве с серьезными людьми. Беседа с ней подобным образом могла быть чревата последствиями.

Гриня немножко внутренне был взволнован. Но наружно держался на высоте.

– Короче, пацаны, – обратился он к ним. – Завтра с самого утра всей бандой тусуетесь возле хаты моего проживания. Если подъедут чужие, с интервалом минута-две входите следом за ними. Смотрите, – глянул он угрожающе, – не подведите меня!

И уже более мягким голосом, каким обычно вдохновляют, сказал:

– Вместе мы непобедимы.

На этом и расстались.

Проснулся Рубахин ни свет, ни заря. Настроение было приподнятым. Правила замкнутого пространства неминуемо переносятся и в свободную жизнь. Поэтому Гринино утро начинается с крепкого чая, так называемого «купеческого», и сигареты.

Ближе к обеду у дома припарковались два автомобиля. «Москвич-412» и «Жигули 2106». В калитку вломились четыре молодых пижона.

Когда в тюремную камеру входит новенький, первая секунда выставляет на показ всю его сущность. Во внимание берется все: как вошел, как поздоровался, как и куда посмотрел. Каждый арестант невольно становится психологом. Да и характеристика составляется автоматически. Он может быть и не хочет, но все происходит само собой. В данной ситуации Гриня осознанно вел наблюдение за повадками вошедших. Как бы определяя их статус. В неизвестной обстановке бандиты чуть скромнее и вежливее. С полной отдачей действуют после тщательной разведки. Наглость блатного и в завуалированном виде проявится, как бы он не пытался ее скрыть. Эти парни ломают комедию. Создают искусственно угрожающий вид. Называется это на блатном жаргоне «швыряют пух», который в следующий момент облетит полностью. Про таких говорят «ни украсть, ни покараулить».

– Что хотели? – спокойно спросил Рубахин, выходя им навстречу.