Водоворот чужих желаний

Он перезвонил Илюшину, удачно оказавшемуся на улице, и поинтересовался, что ему делать со снимками пятнадцати пьяных сотрудников «Эврики».

— Как что? — удивился Макар. — Вышли их мне.

— А ты не забыл, что коммуникатор ты отдал в ремонт две недели назад? — в свою очередь удивился Бабкин. — Или ты живешь на складе факсов-принтеров-ксероксов? У меня есть распечатанные снимки, есть на флешке. А толку-то? Могу почтой отправить в твое Кудряшово. Как раз через месяц-другой дойдут. Если не потеряются по дороге.

— Записывай номер факса. Вышлешь на него, сделаешь приписку: Анатолию Ивановичу. Понял?

— Кто такой Анатолий Иванович? — недоверчиво спросил Сергей.

— Местный гробовщик. Але, Серега, ты чего молчишь? Опять связь пропала?

— Какой еще гробовщик? — выдавил Сергей.

— Обычный немолодой гробовщик. В Темникове живет хороший человек, делает резные гробы на заказ для всей области. Двоюродный брат здешнего таксиста, к слову сказать. А таксист, ты не поверишь — приятель мужа Натальи Котик.

— Кто такая Наталья Котик? — спросил Бабкин, чувствуя себя героем горячо любимого мультика, в котором парень-пройдоха дурачил злого волшебника. «Какой тулуп? Какой заяц?» — мелькнуло у него в голове.

— Очередное звено в цепочке, на которое я случайно попал.

— На хромой блохе с того берега моря? — не выдержал Сергей.

Макар замолчал. Затем хмыкнул и сказал:

— Завтра я поеду в город к одиннадцати, так что не торопись отправлять снимки сегодня. Лучше выспись как следует. Я чувствую, тебе это просто необходимо, мой впечатлительный друг.

Он повесил трубку, прежде чем Бабкин успел сказать, что до сих пор его действия не увенчались успехом, и пока Сергей перезванивал, вышел из зоны действия сети. Обругав и Макара, и связь, злой Бабкин вернулся домой и стал думать, к кому обратиться завтра, чтобы получить полные распечатки переговоров всех людей, работающих в «Эврике» и «Фортуне».

Катя возвращалась с работы одна — она успела найти по телефону два подходящих варианта с комнатой и теперь собиралась посмотреть ближний из них. Москву уже начали украшать перед Новым годом, и между рекламными растяжками висели гирлянды, словно мостики от одной стороны улицы до другой.

Ветер дул слабый, но Катя так привыкла мерзнуть в своем пуховике, что по привычке ежилась и втягивала голову в плечи. Капитошин уговаривал ее купить полноценную теплую куртку, но Кате психологически тяжело было потратить большую сумму денег только на себя одну. Она привыкла отдавать все, что зарабатывала.

Подумав о семье, Катя вспомнила, что звонила маме пять дней назад. Пять дней! Господи, как давно! Пять дней назад она еще мучилась, убежденная, что Андрей не хочет никаких отношений с ней и мечтает остаться один в своей квартире без штор.

«Позвони сейчас же, — посоветовал внутренний голос. — Ты так много врала ей, что очередное вранье ничего не изменит».

Катя спряталась от ветра за угол дома, достала телефон озябшими пальцами, но тут ее внимание привлекла пара: женщина и мужчина, закутанные в шарфы так, что нельзя было разглядеть лиц, вылезли из машины, припаркованной рядом с домом, за которым она пряталась, и прошли мимо Кати. Что-то в облике мужчины показалось Кате смутно знакомым.

— Я не верю, — захлебывающимся, высоким голосом говорила женщина. — Просто не верю! Юрочка, я молиться на тебя буду!

Ее спутник что-то глухо ответил — Катя не разобрала, что именно, — и взял женщину под руку. Та провела рукой по лицу, и Кате показалось, что она плачет.

Со странным ощущением, что ей просто необходимо пойти за этими людьми, Катя сунула телефон в карман и сделала несколько шагов. Пара перед ней неожиданно остановилась, и женщина прислонилась к мужчине, уже не сдерживая слез.

— Сонечка, — со страданием в голосе сказал ее спутник. — Прошу тебя, возьми себя в руки.

Мимо проходили люди, бросая на них косые взгляды, и Катя отошла в сторону, встала перед киоском с газетами и журналами.

— Я поверить не могу, — донесся до нее прерывистый женский голос. — Слезы сами текут. Прости, Юрочка…

— Так давай вернемся в машину, ты выплачешься, и мы пойдем к врачу, — с раздражением в голосе сказал мужчина. — И не будем стоять посреди улицы и ждать, пока ты придешь в себя. Никите нужна наша помощь, а не наши слезы, и, наконец-то, мы можем ему помочь! А ты без конца рыдаешь.

— Все-все-все… Сейчас, дорогой, сейчас. Все, уже все прошло.

Она обернулась, ища урну, чтобы выкинуть бумажный платочек, и обнаружила одну рядом с киоском печати. Подошла, бросила белый комок и снова всхлипнула. Мужчина медленно пошел прочь, засунув руки в карманы, но при этом держа спину очень прямо.

В сумочке у женщины что-то зажурчало, и Катя не сразу поняла, что это звонит телефон. Вглядываясь для вида в обложки с лицами, улыбающимися одинаковыми белоснежными улыбками, она внимательно вслушивалась в разговор.