Водоворот чужих желаний

– Нет в нем ничего честного. В смысле в мужике, а не в сценарии. Будь он стопроцентно уверен, что я не подослан его начальством для проверки, он бы продал мне сведения, не задумываясь. Напиши об этом в своем сценарии, и получится у тебя якобы про честность, а на самом деле совсем наоборот.

Маша задумалась на секунду, и лицо ее просветлело.

– Сережа, точно! Если я напишу, что ежик был честным только из страха попасться, то это будет соответствовать требованиям редактора! А слащавости я избегу. Выведу правильную мораль, и…

Она быстро забарабанила по клавишам, не обращая внимания на мужа.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, – буркнул тот. – Пойду проверять остальных.

* * *

Всю последнюю неделю Катя чувствовала себя не в своей тарелке. Когда на нее обрушились события, связанные с побегом из дома, она понимала одно: нужно где-то переждать, пока все придет в норму, а там видно будет . И вот она переждала. Вся семья Ашотянов находилась под следствием, и Катя без малейших угрызений совести собиралась подать на развод. С одной стороны, все утряслось, и она была счастлива от этого. „Закончилось. Все закончилось“, – напоминала себе Катя по утрам, глядя в зеркало, и даже зажмуривалась от недоверия. Неужели она никогда больше не вернется в ту страшную квартиру? „Нет, – отвечал внутренний голос. – Не вернешься. Успокойся, все прошло“.

С другой стороны, пришло время, когда „видно будет“, и Катя оказалась в растерянности. Ничего не было видно. Она не знала, что делать дальше, и никто не мог ей подсказать. И Андрей в последнее время вел себя как-то странно. Он по-прежнему подшучивал над ней, смеялся, но за его шутками и смехом Катя чувствовала напряжение, и это ее пугало.

Он ничего не предлагал, а она ничего не просила, и ее положение стало неопределенным и оттого глупым. Кто она для него? Что он думает об их отношениях? Проще всего было спросить у него, но Катя боялась ответа и трусливо пережидала очередной день, мысленно вздрагивая, когда ей казалось, что Капитошин собирается завести серьезный разговор. Но он не заводил. Они вообще не говорили ни о чем серьезном с тех пор, как она отдала русалку Макару, – только спали вместе, завтракали, перебрасываясь пустыми фразами, работали, не видя друг друга, и возвращались домой. Ночью Катя снова становилась счастливей – до тех пор, пока Андрей не засыпал, отодвинувшись от нее.

„Он меня приютил на время, а теперь не знает, как избавиться“, – чуть не плача, ныл Щенячий голос.

„Ну да, – соглашался Циничный. – Поматросил и собирается бросить. Но как порядочный человек испытывает угрызения совести“.

Катя затыкала оба голоса, но сама не могла не замечать, что отношение Андрея к ней изменилось. Он стал сдержаннее, и пару раз она ловила себя на том, что боится подойти к нему вечером, чтобы обнять. Ей было страшно, что он поморщится, или отшутится, или честно скажет, что ему не хочется, чтобы она его обнимала. „Мне нужно поговорить с ним“, – внушала она себе, но не могла начать разговор.

„Может быть, он хочет, чтобы я съехала? Может, он привык жить один?“ – Катя задавала себе бесчисленные вопросы, ни на один не могла ответить, и сама придумывала очередную мелочь, портившую ей настроение на целый день:

Катя разложила по ящикам документы, выключила компьютер. Был конец рабочего дня, и большинство сотрудников уже разошлось. Расходились не маленькими компаниями, как раньше, а поодиночке. С тех пор как они проиграли тендер, все словно чего-то ждали, и ожидание было напряженным.

Ее вывел из раздумий голос Андрея.

– Катюха, ты готова?

Она кивнула, не глядя на него. Капитошин задержался на секунду возле ее стола, собираясь что-то сказать, но передумал.

– Жду тебя в машине, – суховато бросил он.

По дороге домой оба молчали, и Катя все отчетливей ощущала, что между ними стоит что-то невидимое, тяжелое, мешающее им обоим относиться друг к другу, как прежде.

„Он не знает, как сказать мне, чтобы я уехала“.

„Он устал от наших отношений“.

Они поднялись в квартиру, и Капитошин пошел на кухню, а Катя встала перед темным окном, на которое они так и не купили шторы.

„Тебе надо собирать вещи и уезжать, – трезво сказал Циничный. – Что ты хочешь выяснить? А главное – ты уверена, что хочешь что-то выяснять?“

„А вдруг… А если… – заныл Щенячий. – Нет, надо остаться! И вообще, нам некуда ехать!“

В комнату вошел Андрей, остановился в дверях.

– Над чем задумалась? – безразлично спросил он.

Не слушая ни Циничного, ни Щенячьего, Катя обернулась к нему, помедлила чуть-чуть, собираясь с духом, и неожиданно для самой себя сказала:

– Над тем, что мне нужно собрать вещи. Я уезжаю, Андрей.

Сергей отложил листы в сторону и запрокинул голову, так что хрустнули позвонки. Поводив подбородком вправо-влево, он снова потянулся за распечаткой. Он сверял каждого из сотрудников „Эврики“, смотрел все его звонки за последние месяцы, но пока ни один номер не совпал с имеющимися у него номерами „Фортуны“.