Водоворот страсти

О лорде Морленде принято было говорить сдержанно. Он страстно любил жену и, не жалея денег, делал ей многочисленные щедрые подарки. Он растратил огромное состояние только для того, чтобы доставлять, так он считал, как можно больше удовольствия жене. Мать Хейли, видя радость мужа и не желая его огорчать, никогда не отказывалась от безумно дорогих даров мужа. В конце концов, все закончилось очень печально, благосостояние семьи сильно, пошатнулось.

Впрочем, леди Маргарет не дожила до столь мрачных времен, она внезапно скончалась. Горе лорда Морленда было неподдельно велико, он настолько ушел в себя, что все друзья и соседи-дворяне лишь недоуменно качали головой. Без нее жизнь потеряла для него всякий смысл, он никого не хотел видеть и куда-нибудь выезжать. Замкнувшись в четырех стенах, отгородившись от всего мира, он топил горе в вине.

Еще будучи ребенком, Хейли заметила, как безумно щедр отец к матери. Но только после похорон матери — Хейли как раз исполнилось пятнадцать — она оценила чудовищные размеры его расточительности. Хейли обнаружила кучу сундуков, набитых доверху платьями, которые мать ни разу не надевала, кружевами, лентами, туфлями и другими вещами. Она увидела груды коробок с шляпками, чулками, перчатками. Нарядов было так много, что хватило бы на целую армию. Хейли находила красные платья одинакового покроя, отличавшиеся лишь оттенками красного цвета. Видимо, отец, не зная, какой оттенок красного больше всего подойдет его любимой Маргарет, заказывал платья из разной ткани.

Настоящее безумие и напрасная трата денег! Хейли обожала мать, но только после ее кончины поняла, насколько шатким было их финансовое положение. Слепота отца и эгоистичное желание потакать своим прихотям уязвляли ее. Если леди Маргарет все время отворачивалась от суровой правды, то Хейли волей-неволей пришлось взглянуть правде в глаза и схватиться за голову. Она добровольно взвалила на себя всю ответственность. На хрупкие плечи пятнадцатилетней девочки легла тяжелая ноша, раздавившая все ее наивные житейские представления и положившая конец ее безмятежному детству.

Первым делом Хейли очистила конюшни, распродала лишние экипажи и лошадей, сообразив, что отцу, выпустившему нити управления из рук, но почти не выпускавшему из рук бутылки с вином, ни до чего нет дела. Домоправительница миссис Копли стала ее верной союзницей. Штат прислуги был безжалостно сокращен, они рассчитали всех лишних или ленивых слуг и служанок. Вместо управляющего Хейли сама начала объезжать близлежащие деревни, присматривая за арендаторами, чем несказанно их обрадовала. Местные жители и арендаторы — все в один голос благословляли новый порядок; движимые чувством признательности и верности, они ласково прозвали ее «маленькой хозяйкой».

К сожалению, признательность и верность не были той валютой, которая могла бы пополнить карманы как самих хозяев поместья, так и их слуг.

Нужда в наличных деньгах стала настолько острой, что Хейли не на что было выезжать в свет. Если бы не чудесное появление мистера Трамбла, который арендовал на время охоты замок, расположенный по соседству с Фростбрук-Мэнор, то неизвестно, на что они все жили бы дальше. Хейли не надо было напоминать о благодарности, которую должна была испытывать бесприданница, выходящая замуж не просто за состоятельного, а за очень богатого человека, Когда он сделал ей предложение, она должна была бы быть на седьмом небе от радости, но вместо этого Хейли грустно улыбнулась и заплакала. От счастья — подумал мистер Трамбл и пошел сообщить радостную весть ее отцу.

А что она могла ему ответить? Разве она могла отказать? Тогда ее отца из-за долгов вскоре выгнали бы из родового гнезда, и ему пришлось бы остаток дней провести в роли приживальщика у состоятельных родичей его умершей жены. Ни одна дочь, хоть чуть-чуть любящая отца, не смогла бы поступить иначе. Конечно, мистер Трамбл не был красавцем и звезд с неба не хватал. Он был самым заурядным человеком, педантичным до мозга костей, зато очень любезным.

Хейли всем сердцем молилась о том, чтобы ее тетя Элис оказалась права, чтобы она в конце концов полюбила этого человека, способного непринужденно вести беседу лишь о скрещивании собак и о достоинствах коллекционного оружия.

— Нет ничего хуже на свете, чем любезный муж, — мрачно пошутила Хейли.

— Что ты имеешь в виду, дорогая?

— Ничего. Просто подумала, какая я счастливая. Мистер Трамбл очень добр. Как можно не отдать должного его великодушию и щедрости? Поэтому, тетя, я не хочу докучать ему мелкими просьбами, разве не ясно? Дом, конюшня, прислуга — разве мы могли бы все содержать, если бы не его деньги? Он сделал для нас так много, что как-то неудобно приставать к нему с пустяками.

Тетя Элис со вздохом ответила:

— Дорогая, я все понимаю, даже больше, чем ты думаешь.