Водоворот [Венера Прайм 2]

Ван Кессел все никак не мог ничего понять:

— Какие недостойные? Какие, к черту, инопланетяне? Зачем, жертвуя жизнью, уничтожать антенны?   

— Давайте все вопросы оставим на потом. Сначала разберемся так ли это на самом деле. С ним связывались?

— Не отвечает. Возможна какая-то неисправность.

— Дай я попробую. 

Она села за пульт директора запуска и включила связь: 

— Пит Гресс, это Эллен Трой из Комитета Космического Контроля. Ты думаешь, что вот-вот умрешь. Я знаю почему. Но ты не умрешь и не выполнишь свою миссию.

Из динамиков не доносилось ничего, кроме шипения эфира.

— Доктор Гресс, ты считаешь, что твоя орбита совпадает с орбитой Лейланда или достаточно близка к ней. Но это не так, я добавила маневровыми двигателями тебе лишней скорости и ты не сможешь вносить коррективы в курс без нашего сотрудничества. Ты не попадешь в антенны.

На несколько секунд в динамиках воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками космоса. Затем раздался печальный, сухой голос:

— Ты блефуешь.

Спарта поймала взгляд Ван Кесселя. Его лицо осунулось.

— Мистер Ван Кессел, — тихо сказала она, — просто чтобы ты знал, с чем мы столкнулись: по словам моего коллеги, мистера Редфилда, Пит Гресс — представитель фанатичной секты, которая считает, что наша Солнечная система была захвачена инопланетянами в далеком прошлом и вот-вот будет захвачена снова. Дело в том, что Гресс и его друзья действительно с нетерпением ждут вторжения. Но они стремятся сохранить все это в глубокой, тайне от остальных обитаемых миров. Они настолько фанатичны, что некоторые из них, такие как Гресс, готовы убить себя и многих других людей, только чтобы держать всех нас, все эти немытые массы, в неведении.

Глаза Ван Кесселя выпучились на его раскрасневшемся лице:

— Это самое безумное, что я когда-либо слышал.

— Не могу не согласиться, — горячо сказала Спарта. — Но это не первый случай, когда банда маньяков жертвует собой и множеством невинных свидетелей своей веры, и я сомневаюсь, что это будет последний.

Она снова повернулась к микрофону:

— Нет, Гресс, не блефую, я сообразила о твоих намерениях примерно за две минуты до твоего старта, благодаря информации, принесенной Блейком и приняла меры. Ты не попадешь в Луну, сработали твои маневровые двигатели. Ты сможешь плыть в космосе вечно.

Из динамиков послышался голос Гресса:

— А я говорю, что ты блефуешь.

Блейк наклонился к Спарте и дотронулся до микрофона:

— Можно мне поговорить?

 Она кивнула.

— Пит,  это Гай. Я принес тебе послание из святилища посвященных.

— Кто ты такой? — Гневное требование Гресса прозвучало мгновенно.

— Один из посвященных. Друг Катрины.  Уже слишком поздно. Они вмешались в запуск. Что бы с тобой ни случилось, ты не попадешь в антенны. И Гресс, теперь они знают, где искать, смысла разрушать обсерваторию нет. — Они могут найти  звезду с помощью одной тридцатиметровой тарелки на Земле.

В динамиках не было ничего, кроме шипения пустого пространства. Внезапно голос Гресса заполнил всю комнату:

— Ты самозванец, предатель…

Это была истерика.

Затем была тишина, динамики исходили лишь космическим шумом. Блейк отошел от микрофона. — Сожалею. Наверное, он хочет умереть.

Время текло. На базе были предприняты кое-какие предохранительные меры. На всякий случай. Хотя радары показывали что орбита шаттла опасности не представляет, но кто знает, вдруг Грессу удастся запустить  тормозной двигатель.

В рубке сменилась смена, но Спарта, Блейк и Ван Кессел остались. Они пили горький кофе, их разговоры вертелись вокруг Истрати, Пенни, Лейланда, Гресса и Катерины Балакян.

Пенни и Катерина сидели под стражей. С Пенни все было ясно, задержанные члены его шайки дали против его показания. Ну а Катерина? Во-первых была неясна ее роль в аварии с Лейландом, во-вторых как доказать ее членство в секте фанатиков. Ничего, пусть посидит. Люди из Службы безопасности доложили что ни Гресс, ни Балакян  не покидали обсерваторию в течение суток, предшествовавших запуску шаттла Лейланда.

— Но как они могли в этом случае устроить сбой запуска? — удивился Ван Кессел.

— Может быть, я смогу ответить на этот вопрос, — сказал Блейк Ван Кесселу. — Гресс — специалист, аналитик сигналов, и ему, вероятно, было легко расшифровать ваши сигналы управления. Все, что ему было нужно, — это передатчик, загруженный заранее заданным кодом, настроенный на срабатывание, когда капсула Лейланда достигнет нужной точки эстакады.

— Дистанционный передатчик …? — Ван Кессел был настроен скептически.

— Сейчас он нацелен на эстакаду, — прошептала Спарта, она очень плохо себя чувствовала. — Радиотелескоп. Каждый приемник может быть использован в качестве передатчика. Каждый передатчик может быть приемником.

 Теперь она знала, хотя и не хотела распространяться  об этом, что источником дезориентирующего, тошнотворного ощущения, которое она испытывала, стоя тогда  на эстакаде, был именно тестовый сигнал антенны.

Ван Кессел посмотрел на Спарту:

— Как ты думаешь, Балакян намеренно выбрала рейс Лейланда?

— Об этом может сказать только она.