Воды Леты

— Прости, господин, но сейчас ты вторгаешься на мою территорию, — психокорректор слегка улыбнулась. — Физически наш Марк Фурий почти здоров. Что до его мозга, то да, третьей «чистки» он не переживет. Но в процедуре не будет необходимости. До сих пор мой проект работал без сбоев. Конечно, мои предшественники изрядно накосячили, — она неодобрительно покачала головой, — но мне не впервой подтирать за дилетантами. На кону моя репутация, Публий Эмилий. Я справлюсь.

Патриций, не скрывая сомнений, брезгливо вгляделся в проекцию. Там, в регенерационной капсуле, оснащенной дополнительными вирт-приложениями, неподвижно лежал «объект N18а» — наварх погибшей триремы «Севера», а ныне — подопытный Антонии Альбины, психокорректора, которую частенько за глаза называли «препараторшей».

— Скажи, Альбина, — вдруг спросил претор. — Неужели тебе совсем не жаль его?

Антония словно ждала именно этого вопроса:

— А тебе, мой господин, жаль экипаж «Северы»?

Патриций промолчал. Тогда женщина ответила за него:

— Конечно, жаль. Ты — живорожденный, господин, испытывать эмоции для тебя естественно. Но прошу — не очеловечивай нас.

— То есть?

— Согласно Оппиеву закону, — Антония прищурилась, — репликаторные плебеи считаются «биологическими конструктами», не так ли? Не припомню, чтобы Lex Oppia отменяли. И по сути это определение верно. Мы действительно биологические конструкты, продукт технологий, и Республика — наша единственная мать. Марк Фурий Северин, — она кивнула в сторону капсулы и ее пленника, — рожден для того, чтобы служить Республике, и он ей послужит. Как и я, господин.

Женщина протянула претору планшет и напомнила:

— Мне нужна твоя подпись, чтобы официально запустить проект.

Получив желаемое, она щелчком свернула проекцию и нетерпеливо потерла руки:

— А теперь, с твоего позволения, я бы хотела немедленно приступить к работе.

— Марк Фурий! Хвала богам, ты пришел в себя. Я опасалась, что твой мозг поврежден безвозвратно. Как ты себя чувствуешь?

Едва ступив на холодные пески виртуальной клетки, Антония продемонстрировала подопытному дружелюбие и беспокойство. Так проще налаживать контакт: немного искреннего участия, и отпадает необходимость в иных методах воздействия.

Появление постороннего в личном вирт-мире — такое же чудо, как незваный гость, заглянувший в сон здорового человека. Так не бывает. Или бывает?

Марк промок до последней нитки, зубы его отбивали дробь, а губы не слушались, отчего традиционное «Сальве» вышло жалобным. Он застыл на месте, пытаясь осмыслить сказанное незнакомкой. Мозг поврежден? Как? Когда? Почему?

— Прости, я вижу, что ты растерян. Значит, амнезия серьезней, чем мы думали… — сочувственно покачала головой психокорректорша: — Я — Антония Альбина, глава службы психокоррекции станции Альба Нова. Мы с тобой не знакомы, Марк Фурий. Я занимаюсь случаями, требующими особой квалификации. К сожалению, мы пока не можем вывести тебя из вирта… Боги, ты ведь ничего не помнишь! Я объясню, я все объясню, Марк Фурий, но сперва откорректирую программу. Здесь ужасно холодно, — и улыбнулась.

Программа, повинуясь командам Антонии, послушно создала организовала костер и навес, чтобы укрыться от пронизывающего ветра.

Появление психокорректора случилось очень вовремя. Иначе через полчаса Северин бы окончательно спятил. Застрять в вирт-поле без малейшей возможности управлять миром — это уж слишком. А тут хоть какая-то ясность.

Марк поплотнее закутался в созданное Альбиной одеяло, пытаясь совладать с мелкой дрожью во всем теле.

— Ты говоришь, у меня амнезия? — осторожно спросил он. — Как это произошло?

— «Севера» погибла, Марк Фурий. Крепись, — не стала тянуть с объяснениями женщина. — Я участвую в расследовании этой трагедии. По правде говоря, претор Эмилий доверил расследование персонально мне. Ты — единственный выживший свидетель происшествия, и только ты можешь ответить, как погиб твой корабль. Чтобы твой мозг не создал ложных воспоминаний, я ограничусь только кратким изложением фактов. Ты готов меня выслушать?

Удар, сколь бы Антония не пыталась его смягчить, оказался внезапным и на редкость жестоким. Марка Фурия согнуло пополам, как от острой боли. Нет никаких оснований не доверять психокорректору. А значит… значит, его «Севера», его прекрасная трирема, его сплоченный экипаж, его единственная семья, его судьба и весь смысл жизни исчезли в одночасье. Их просто не стало!

— Как? Когда? — выдавил из себя осиротевший наварх, по-рыбьи хватая воздух ртом в промежутке между словами. — Я… хочу… знать!

Антония предупреждающе подняла руку: