Воды Леты

— Антония, мне нужны результаты, и срочно. Сенатская комиссия сыта по горло обещаниями. У тебя есть обвиняемый по делу о гибели «Северы», говорят они, почему он до сих пор не предстал перед судом? Что прикажешь отвечать?

— Он в коме, не так ли? — хмыкнула женщина. Напор магистрата не слишком ее пока напугал.

— Для того чтобы удовлетворить Сенат, ему не обязательно быть в сознании, — отрезал претор. — Судить можно и заочно. Даже мертвого, если на то пошло.

— Господин, ведь мы договорились, — напомнила Антония. — Я провожу эксперимент, ты — получаешь не просто обвиняемого, а полностью раскаявшегося, осознающего свою вину человека, который уже сам себя осудил. Человека, готового не просто принять любое наказание, но и самого себя казнить. Дай мне время и…

— Нет. Времени больше нет, — претор Эмилий с сожалением покачал головой. — Поверь, я употребил все свое влияние, чтобы оттянуть начало процесса. Но там, — он показал куда-то вверх, — жаждут крови, Антония. Пока что — только крови Фурия Северина. Но еще немного, и ты сама попадешь под следствие, и даже я не смогу тебя спасти. Особенно если подробности твоих экспериментов выплывут наружу. Полетят головы, Антония, и твоя будет первой.

— А второй — твоя, — вздохнула она. — Да, я понимаю. Ну что ж… не могу сказать, что у меня прорыв, однако твой обвиняемый уже почти дозрел. Процентов на 80. Он сам придумал себе правдоподобное объяснение…

— Единственно верное объяснение, — нетерпеливо поправил Эмилий.

— Да, единственно верное. Конечно. Но это пока только скелет воспоминаний. Нужен хотя бы день — реальный день! — чтобы кости обросли плотью.

— День, — помолчав, согласился магистрат. — Хорошо. День у тебя есть. Но не более. Форсируй события, Антония. В конце концов, свои заметки… или отчеты… или что там вы, препараторы, пишите? Их ты сможешь составить, когда все закончится. Vale, Антония. Завтра он должен быть уже в сознании, иначе я своими руками вытряхну его из вирта.

— Будет, — холодно пообещала психокорректор, глядя уже в потемневший экран. — А как же.

* * *

Ни один наварх в здравом рассудке не станет целиком и полностью доверяться психокорректору. Никто не любит, когда копаются в его мозгах. Но если речь идет о высшем благе, о благе Республики, тут они все на одной стороне. Должны быть, по идее.

Антония Альбина лгала, но этого мало, она пыталась еще заставить Марка самого придумать свою вину. И хуже всего то, что они… А в адресате Марк не сомневался ничуть. Всё высшее флотское руководство сидит в Сенате. Так вот, они не просто уничтожили «Северу» со всей командой, не просто заживо их сожгли, они решили выставить храбрых и верных Северинов не только предателями-мятежниками, но еще и ославить дураками. Спятившими тупицами, не сумевшими правильно рассчитать курс для рат-перехода.

«Порция Квинта, ты слышишь? — спросил Марк у своих ладоней, в которых прятал пылающее от гнева лицо. — Твои астрогаторы были отличными спецами, а ты… лучшей из всех, кого я знал».

Он вспоминал их всех поименно. Не только старших флотских офицеров, но и младших, а еще подчиненных префекта — бравых манипулариев, инженеров, вирт-обслугу, гетер. Всех! Долго вспоминал. И Флавию, свою юную стажерку, касавшуюся штурвала, словно какой-то немыслимой святыни.

И, конечно же, проще всего было умереть. Но только не сейчас, нет. Такого чудесного шанса отмазаться Марк Фурий Северин никому не предоставит!

Осталось лишь выбраться из вирт-поля, из этой ловушки для разума и тела. Точнее, убедить Антонию вывести главного обвиняемого из комы. Не ради себя. Ради Флавии, и Тита Виниция, и, конечно, Гнея Курция — убитых, опозоренных и проклятых.

— Я всё вспомнил, — сразу, не утруждая себя приветствиями, заявил Фурий, едва лишь Альбина появилась на пороге его убогого обиталища. — Это была полностью моя вина. Я готов понести заслуженное наказание.

Но Антонию эта лаконичность не удовлетворила.

— А в чем именно заключалась твоя вина, Марк Фурий? — спросила она недоверчиво. — И что на самом деле случилось на борту «Северы»?

— Это был мятеж. Я его допустил, — отчеканил Марк, вытянувшись во фрунт, как на торжественном построении в честь прибытия консула, и глядя как бы мимо плеча Антонии.

Она ликовала! Да, она ликовала, почти не скрывая своих чувств.

— Надеюсь, мне позволят умереть с честью? — поспешил спросить Северин. Голос его очень натурально дрогнул.

— Я уповаю на то, что суд проявит к тебе снисхождение, — медленно сказала Антония. — Но будь готов к длительному процессу. Сенатская комиссия нуждается в подробностях, публичном заявлении и признании, а затем, я уверена, тебе будет позволено расстаться с жизнью… — она остро глянула на него, словно вдруг испытала сомнения. — Так что все-таки послужило причиной мятежа, Марк Фурий? И как ты оказался в капсуле?

— Насчет капсулы ничего сказать не могу — я бы уже без сознания. А причина… она простая. Я… — он трагически запнулся якобы от волнения. «Прости, Тит Виниций». — Я собирался отдать под трибунал главу вигилов.