Воды спят

Она пролетела уже несколько миль, поднявшись на высоту около четырехсот футов над землей и обгоняя быстро мчавшихся голубей, когда испорченные детали каркаса, на котором держался ковер, начали потрескивать. Как только первая из них сломалась, давление на остальные стало слишком велико. В течение нескольких секунд ковер распался на составные части.

Ослепительно полыхнуло – так ярко, что вспышку заметила половина города. Последнее, что увидела Душелов, летя по дуге к поверхности реки, было окружающее ее кольцо огромных букв, складывающихся в слова: «Воды спят».

Незадолго перед тем, как за окном полыхнуло, удивленный Могаба обнаружил на своей спартанской койке сложенное и запечатанное письмо. Рыгая и радуясь тому, что съел не так уж много этой еды под острым соусом, он сломал воск и прочел: «Мой брат не отмщен». Потом его внимание привлекла та самая вспышка за окном. Он прочел и лозунг, возникший в небе. На протяжении нескольких Последних лет Могаба прикладывал титанические усилия, чтобы научиться читать. И ради чего – ради вот этого?

Что теперь? Неужели Протектор погибла? Или просто хочет, чтобы все так думали, а сама спрячется где-то?

Он рыгнул снова, опустился на койку и почувствовал, что ему нехорошо – ощущение совершенно новое и непривычное. Могаба никогда не болел.

58

На военно-пропускном пункте, к которому мы вышли по ту сторону перевала, с нами беседовал болтливый юнец из местных, явно с претензиями. Возраст мешал ему вести себя напыщенно и официально, хотя старался он изо всех сил. На самом деле его гораздо больше интересовали новости издалека, чем контрабанда или люди, объявленные в розыске.

– Что там творится на севере? – спросил он. – Совсем недавно тут прошло много беженцев. – Он небрежно осмотрел наши скудные пожитки, но не стал рыться в них.

Гота и Дой затараторили друг с другом на нюень бао, сделав вид, что не понимают таглианского произношения молодого человека. Я пожала плечами и ответила по-джайкурийски. Этот диалект достаточно близок к таглианскому, чтобы два человека понимали большую часть того, что говорят, но юноша явно почувствовал себя разочарованным. У меня не было ни малейшего желания торчать тут, болтая с каким-то чиновником.

– Ничего не знаю о других. Нам просто не повезло – одни страдания, вот что мы там имели. Услышали, что на юге есть какие-то возможности, покинули Землю Печали Нашей и отправились в путь.

Я понадеялась, что офицер решит, будто я имела в виду конкретную страну, и не догадается, что эти слова – Земля Печали Нашей – в Ведне означают место, куда люди попадают после смерти, прежде чем предстать перед Богом.

– Говоришь, уже многие прошли тут до нас? – спросила я, постаравшись, чтобы мой голос звучал обеспокоенно.

– Совсем недавно, да. Поэтому я и испугался – а вдруг что-то надвигается?

Он волновался за стабильность империи, с которой связал свою судьбу. Я не смогла удержаться от небольшой выходки.

– Ходили слухи, что в Таглиосе снова появился Черный Отряд и объявил войну Протектору. Но об этом Черном Отряде всегда рассказывают Бог знает что. На самом деле, это так, болтовня одна. А если даже и правда, нам-то какое дело?

Молодой человек совсем приуныл. И пропустил нас, утратив к разговору всякий интерес. Мне до него, в общем-то, тоже не было никакого дела, но хочу заметить, что он оказался единственным чиновником из тех, с кем мы сталкивались, который более-менее серьезно относился к своим обязанностям. Но и он делал это лишь в надежде преуспеть.

Мне так и не пришлось никому излагать сложную легенду, которую я разработала для нашей компании. Согласно ей, Лебедь был моим вторым мужем, Гота – матерью моего покойного первого супруга, а Дой – ее двоюродным братом; и всем нам пришлось пережить войну. Эта история могла сработать в любой местности, где долгое время шли бои. Там такие ущербные семьи были явлением распространенным.

– Подумать только! – пожаловалась я. – Всю дорогу я придумывала для нас легенду, но мне так и не пришлось прибегнуть к ней. Ни разу. Всем плевать на свои обязанности.

Дой улыбнулся, подмигнул мне и исчез. Отправился откапывать оружие, которое мы спрятали перед контрольно-пропускным пунктом.

– Да, с этим надо что-то делать, – заявил Лебедь. – В следующий раз, когда мы повстречаемся с очередным бездельничающим княжеским офицером, я прямо подойду к нему и вправлю ему мозги. Мы все платим налоги. И вправе ожидать от наших чиновников большего усердия. Гота внезапно проснулась и обозвала Лебедя идиотом из идиотов. Лучше заткнись, заявила она ему, а то даже сам Бог Всех Дураков отречется от тебя. После чего закрыла глаза и снова захрапела. Гота начала беспокоить меня. Жизнь в ней, казалось, убывала с каждым днем. Дой полагал, будто она вбила себе в голову, что ей больше незачем жить.

Может быть, Сари смогла бы снова пробудить в ней волю к жизни. К примеру, напомнить, что наша цель – освобождение не только Плененных братьев, но и Тай Дэя.