Военачальник

Стук копыт еще не стих, когда литейщик повел фельдмаршала показывать результаты работы. В закрытом на ключ сарае, за широкими воротами, в которые могла въехать телега, лежали, сияя желтизной, пять новеньких пушек — они были сделаны по типу тех, что Влад уже изготовил для клиники.

Он погладил могучие стволы с какими-то затейливыми рисунками, добавленными литейщиками, и загрустил: давно уже не был он в клинике и в своем замке — когда спишь четыре часа в сутки, как-то не до полетов на «родину». Время неумолимо капало и капало, утекая в песок. Нужно было столько дел переделать… Литейщики работали круглосуточно, запуганные. Впрочем, жаловаться на жизнь им не приходилось — им выдавалась хорошая плата, больше чем солдатам, ведь солдат можно еще набрать, а вот мастера такого класса обучаются годами, десятилетиями.

— Хорошо. Но мало. Мне в ближайшее время нужно еще пятнадцать пушек. И торопитесь с ядрами, книппелями и картечью — на кой демон мне пушки, если их нечем заряжать!

— Господин фельдмаршал, а как их вообще будут использовать? — нерешительно спросил литейщик. — До нас доходили слухи, что такие делали в Лазутине и что где-то на севере они поубивали много народа. Но мы так ничего и не знаем о них…

— Узнаете. Незачем вам пока знать! — резко оборвал литейщика Влад. — Лучше позаботьтесь, чтобы они были вовремя сделаны! Мне через полтора месяца надо их тридцать, а через два — сорок!

— Ну а как мы успеем? — слегка обиженно проговорил мужчина. — Видите, что происходит. Поставки срываются. Этот купец отвечает за грузовые перевозки. Должны были подвезти металл — печи разогреты, уголь потрачен. Придется пригасить — чего зря жечь. Значит, мы выбиваемся из графика дня на три-четыре. И так каждый раз. Хорошо, что вы приехали, разберитесь в конце концов! Вы ведь с нас потом спросите, а мы не виноваты.

— Разберусь, — многозначительно протянул Влад. — Готовые ядра есть? Картечь?

— Есть. Вот тут, пойдемте! — Литейщик отвел его в другой угол сарая-ангара и показал на сложенную горкой груду свинцовых ядер и на бочки, заполненные свинцовыми кругляшами. — Вот триста пятьдесят ядер, двадцать бочек с картечью и тут… вот тут — двести книппелей.

— Хорошо. Продолжайте в этом духе. Мне на каждую пушку нужно по сто ядер, сто книппелей и по пять бочек картечи. Исходите из этого количества.

— Столько металла уйдет! Кошмар! — уважительно присвистнул мужчина. — Надеюсь, столько наберете. Очень хочу посмотреть, как они работают. Позовете?

— Позову, — усмехнулся Влад, — на днях начнем опробовать, как десяток дольете. Пошли, будем суд вершить — я слышу, там штрафника привезли.

Они вышли к гудящим и дымящим печам, где спешивались стражники, держащие под уздцы коня, на котором сидел бледный, но спокойный мужчина с высокомерным гладким лицом, пахнущий благовониями и кофе. Его руки были завернуты назад и связаны ремнем, а ноги зафиксированы под крупом лошади, чтобы не свалился во время скачки.

Он с ненавистью посмотрел на Влада и отвернулся, демонстративно не желая общаться с этим выскочкой, с этим неизвестно откуда взявшимся тупым магиком.

Влад эмпатически чувствовал исходящую от него волну неприязни и негодования, причем такой силы, что была бы воля купца, тут же растерзал этого мерзкого «фельдмаршала».

Лекарь подошел к сидящему на коне купцу и ворвался в его мозг — промелькнули картины из жизни купца, его тайные нычки денег (довольно приличные — два миллиона по разным норкам и ямкам!), его жены и любовницы, дети… Мелькнули какие-то люди, разговаривающие с ним и обещающие всяческие блага и преференции, когда они захватят власть. Вот те раз! Вот теперь стало ясно, откуда ноги растут у ситуации, — саботаж чистой воды.

Влад поднял глаза на купца и с сожалением сказал:

— Болван! Вот сейчас я прикажу засунуть тебя в печь, чтобы ты там послужил топливом вместо угля, который сожгли впустую по твоей вине, — ты думаешь, тебя спасут твои два миллиона, спрятанные по кладовкам? Я сейчас направлю людей, чтобы выпотрошили твой дом, чтобы выгнали твоих детей на улицу — это достаточная плата за предательство?

Купец молчал, с ужасом глядя на холодного и спокойного, как смерть, человека, от которого зависела жизнь и смерть его и его семьи, потом судорожно сглотнул и сказал:

— Умоляю, не трогайте семью! Я все отдам, меня убейте — их не трогайте, пожалуйста!

Влад мотнул головой, отрицая его слова, и приказал:

— Отвяжите. В печь его! А как сгорит, поезжайте и убейте всю его семью! Всех, до последнего человека!

Стражники, с ужасом косясь на страшного монстра-фельдмаршала, развязали ремни и стащили купца с седла. Он был наполовину сед — за минуту поседел и превратился из сорокалетнего цветущего человека в старика с болтающейся головой и трясущимися руками. На его штанах расплылось пятно — он обмочился. Пока его тащили к печи, он все время бормотал:

— Жену, детей не трогайте, ради всего святого, умоляю!

Стражник распахнул устье печи, а двое других, крепко взяв арестованного за руки, качнулись, намереваясь вбросить его в огонь, но Влад громко сказал:

— Стойте! Ведите его ко мне!