Военная держава Чингисхана

В первую очередь это касалось периода первых каанов, когда влияние китайцев на госаппарат империи Юань было слабым, так как он состоял в основном из некитайцев — сэмужэнь[30]. Во-вторых, согласно китайской официальной историографической традиции, династийная хроника о деяниях императоров составляется строго на основе так называемых шилу («правдивых записей»), которые в случае «Юань ши» были ненадежными. Так, когда в середине 20-х годов XIV в. у юаньского историка Юй Цзи появилась необходимость уточнить шилу начиная с шилу Чингисхана, то он не получил нужных сведений. Вот как про это рассказывает «Юань ши»: «Император повелел составить три истории: [династии] Ля о, [династии] Цзинь и [династии] Сун. Не видя достижений, [император], согласно главным государственным установлениям, приказал чиновникам государственной канцелярии энергично возглавить тех, кто занимается этим делом. Вскоре затем, так как множество наличных записей деяний [прежних] династий оказались негодными, [император] просил департамент государственной истории Ханьлиньюань[31] привести в порядок все те шилу почивших императоров, в которых некогда государственные учреждения отредактировали [записи] событий прошлого. Сановники Ханьлиньюань ответили императору так: «Закон не позволяет передавать шилу посторонним, а записи деяний прошлых [императоров] запрещено показывать чужим». [Юй Цзи] еще просил перевести на государственный язык[32] «Тобчиян»[33], чтобы дополнить и привести в порядок [записи] деяний со времен Тай-цзу[34].

Чэнчжи[35] Таш-Хайя ответил так: «Нельзя приказать, чтобы «Тобчиян» был передан посторонним людям». Поэтому все было прекращено» [55; цз. 181, с. 1946].

Как следует из этого отрывка, мало того, что данные по деятельности первых ханов были неполными и приглаженными, но они вдобавок были недоступны для коллегии историографов; даже желание императора им помочь оказалось бессильным. Во-вторых, еще одним препятствием, как видно оттуда же, было то обстоятельство, что при династии Юань существовали как языковой барьер между китайцами, составителями шилу, и монголами [91, с. 8], так и недоверие властителей (монголов) к покоренным (китайцам). Как видим, Юй Цзи поэтому и просит дать ему недостающие сведения путем перевода (видимо, с монгольского или уйгурского) секретных документов из «золотого сундука», а конкретно из «Тобчиян», там хранившейся.

Итак, подытоживая все сказанное, становится ясно, что китайцы не только не были допущены к первоисточникам («золотому сундуку»), но и китайские версии шилу, на базе которых и писалась «Юань ши», были отрезаны от информации о родословной чингизидов и, кроме того, многократно редактировались монгольской цензурой [87, с. 12].

В-третьих, под конец существования Юань, в период освободительной войны против монголов, происходило физическое уничтожение документов на некитайских языках под лозунгом: «Убивай татар и жги книги на татарском языке!» [87, с. 15]. Неудивительно, что в таких условиях «Юань ши» наполнена ошибками и пропусками — так, дважды в ее тексте присутствует биография Субэдэя, и при этом отсутствуют биографии Батыя и соратника Субэдэя — Чжэбэ. Существование хронологических ошибок в «Юань ши» касательно периода от Чингисхана до Хубилая отмечают все специалисты по Юань: отечественные — Е. И. Кычанов [119, с. 147], китайские — Цянь Да-синь и Ли Сы-чунь. Последний, специалист по историографии Юань, писал: «Юань ши» не была вычитана полностью из-за того, что китайские ученые, составлявшие ее, не знали монгольского языка, и из-за того, что у господ Суна и Вана[36], осуществлявших общую редакцию ее, ухудшилось зрение на склоне лет. Нет таких династийных историй с ошибками и погрешностями, как «Юань ши», написанная менее чем за год» [87, с. 28]. С учетом вышесказанного и надо рассматривать степень достоверности известий «Юань ши» касательно родословия первых монгольских каанов, вплоть до Хубилая.